|
Однако мне казалось, что с Нетаньяху все-таки можно вести дела. Моя первая встреча с ним совпала с периодом возросшей напряженности на линии прекращения огня между Израилем и Сирией. Сирийцы считали, что израильтяне проводят военные маневры на Голанских высотах, готовясь ударить по Сирии, а израильтяне думали, что переброска элитарных сирийских частей к высотам означает стремление Дамаска начать наступление на израильские позиции. Нетаньяху с недоверием спросил: «Можете ли вы на пресс-конференции заявить, что Россия против нарушения прекращения огня на Голанских высотах?» — «Конечно, могу это сделать», — ответил я и подчеркнул это в заявлении израильским журналистам. Тогда Нетаньяху попросил меня сообщить сирийцам, что Израиль не намерен предпринимать каких-либо военных действий на Голанских высотах и был бы заинтересован получить аналогичный ответ из Дамаска. Я по его просьбе осуществил «челночную дипломатию», снова полетел в Дамаск, где передал Асаду слова Нетаньяху, а затем сообщил Нетаньяху, что и сирийцы не намерены нарушать соглашение о прекращении огня. Позже я понял причину беспокойства израильского премьера: военная разведка Израиля, которую не раз уличали в самом Израиле в блефе с целью продемонстрировать свои «блестящие возможности», доложила информацию своего источника в Дамаске, что сирийцы якобы готовят прорыв на Голанские высоты. Через некоторое время выяснилось, что доклад разведки не отражал действительности. Но первой о том, что сирийцы не заинтересованы в военном столкновении, сообщила российская сторона. Уверен, что этот эпизод мог способствовать укреплению Нетаньяху во мнении о полезности контактов с Россией. Еще раз подтвердилось это, когда я принимал Нетаньяху в Москве в качестве председателя российского правительства. Ельцин был болен и поручил роль «хозяина» мне. Не в пример многим своим предшественникам, Нетаньяху был расположен к открытому, откровенному обмену мнениями. Мне это, нужно признаться, импонировало. С ним можно было обсуждать самые острые вопросы — он не отвергал их с порога, как это делали многие другие израильские руководители. Вот несколько примеров. Нетаньяху понимал, может быть даже лучше своих предшественников, необходимость урегулирования с Сирией. Я подчеркиваю здесь его понимание этой проблемы, но не согласен с содержанием, которое он стремился придать этим договоренностям, и говорил ему прямо, что Дамаск не согласится на отказ от суверенитета над Голанскими высотами и поддерживается в этом Россией. Тем не менее Нетаньяху прислушался к моим словам, что нельзя игнорировать Сирию, ее позиции в Ливане и, предварительно не обговорив с ней — конфиденциально, прямо или косвенно, — выводить израильские войска с ливанского юга. Многие в Израиле подталкивали именно к тому, чтобы отвод израильских войск максимально расшатал ситуацию в Ливане, укрепил в ней антисирийские элементы. Нетаньяху согласился со мной. — 219 —
|