|
Все это Тюрберт выложил без всякой аффектации, тоном усталым и слегка сварливым. И, как ни странно, именно эта сварливость подействовала на Гавриила успокаивающе. Он перестал метать молнии, хотя ус по-прежнему подкручивал, но уже не воинственно, а смущенно. — Ну как, согласны, спаситель? — По-моему, вы трус, Тюрберт, — сказал поручик спокойно. — Трус? — Тюрберт легко вскочил с земли и пошел на Олексина, рыжий, громоздкий, как медведь. — Тут вы перегнули палку, Олексин, тут вы хватили через край… — А говорили разумные вещи, — усмехнулся поручик. — Передохните, или вас хватит удар. Тюрберт остановился, медленно провел ладонями по лицу, зевнул знакомым деланным зевком. — Черт, щетина лезет. Утром поленился побриться — и пожалуйста… Хотите дуэль наоборот? — Это что значит: кто быстрее застрелится, что ли? — Чья смерть будет отважнее, тот и победил. Сообразили? И оставшийся в живых должен на могиле публично заявить, что трус — он, а не тот, кто лежит в земле. Публично, Олексин, слово чести! С дороги ударил выстрел. Один-единственный и потому особо гулкий и особо тревожный. Офицеры дружно бросились сквозь кусты. — Свалил! — торжествующе кричал Захар. — Одним патроном, ваше благородие! С ходу свалил! Оказалось, в кустах прятался отставший от своих черкес. Когда все успокоилось, он галопом вылетел на дорогу, надеясь на резвость коня и собственную удачу. Проскакал мимо растерявшихся артиллеристов и почти достиг спасительного поворота, когда хладнокровный охотничий выстрел Захара свалил наземь коня. — Я тут без вас распорядился, — докладывал Совримович, пока артиллеристы ловили оплошавшего всадника. — Отправил Бранко с Карагеоргиевым за Медведовским, а болгарам пока поручил охранение. Солдаты привели черкеса. Его нарочно вели мимо еще не убранных убитых, вели с руганью и подзатыльниками. Но черкес внешне был спокоен, только чуть вздрагивали пальцы, перебиравшие узкий наборный ремешок. — Ваше благородие, велите немедля в расход! — громко сказал рослый унтер, передавая Тюрберту снятую с черкеса шашку. — Ведь сколько душ на тот свет отправили, стервы некрещеные! — Ступай, — сказал подпоручик, рассматривая шашку. — А клинок-то кавказский. Ваше имя? Пленный молчал. — Я спрашиваю, как ваше имя? — строго повторил Тюрберт. — Желаете умереть безымянным? — Почему вы считаете, что все обязаны понимать русский язык? — с неудовольствием спросил Отвиновский. — 153 —
|