|
– Только очень ненадолго, Роман. Ей противопоказаны любые волнения, врач специально предупредил. – Да, да, разумеется. – Роман Трифонович почему-то очень разволновался. – И подумай, о чем завести разговор. – Безусловно, Варенька. Безусловно. На следующий день он поехал в больницу вместе с Варей. Поначалу решил было надеть чуть ли не визитку, но вовремя одумался и влез в тот костюм, который Надя знала. И всю дорогу думал не о разговоре, а о первых словах. Перебрав множество вариантов, остановился на самом жизнерадостном, но увидев Наденьку, все позабыл, опустился на стул и сказал одно слово: – Доченька… У Нади дрогнули губы, но улыбки так и не получилось. Она протянула Роману Трифоновичу руку и слабо сжала его пальцы. – Хорошо… Кажется, они больше ничего друг другу так и не сказали. Хомяков держал ее руку, чувствовал, как она изредка, точно подавая знак, пожимает его пальцы и не мог ни о чем говорить. А Наденька выразила все свои чувства в одном слове и спокойно прикрыла глаза. – Спокойно прикрыла. – Роман Трифонович говорил это Варе, Вологодову, тихому, так умеющему слушать психиатру. – И губы у нее дрогнули. Почти как в улыбке. Вы сделаете что-нибудь, Авраамий Ильич? Сделаете? – Попытаюсь собрать. Уже говорил об этом вашей супруге. – Что собрать? – Хомяков несколько оторопел. – Про то, чтоб собрать, Варя ничего мне не говорила. – Психику ее собрать. Разбежалась она у больной. – Тогда собирайте. И вы ее соберете. Соберете, верю! – Роман Трифонович крепко пожал врачу руку, добавил таинственным шепотом: – Если по прежним чертежам соберете – клинику вам построю! – Не построите, – печально улыбнулся Авраамий Ильич. – Это почему же? – Потому, уважаемый Роман Трифонович, что по прежним чертежам ее и сам Бог не соберет. Не говорите этого никому, а особенно – Варваре Ивановне, но будьте к этому готовы. 5Ваня Каляев ушел из хомяковского особняка вполне легально, поскольку бегство было ниже его достоинства. Еще неделю назад он вполне мог бы задать стрекача, легко обманув как дворецкого, так и бдительного дворника Мустафу, но ныне предпочел честно предупредить о своем желании Евстафия Селиверстовича. – Не хочу, чтобы Роман Трифонович топал на вас ногами. – Я вас вполне понимаю, господин Каляев. Только, прощения прошу за вопрос, что делать намерены? – Денег на билет до Нижнего заработать. Домой пора возвращаться, а одалживаться не хочу. — 362 —
|