|
– Петр Первый заменил славянский дуб колючей германской елью под новый, тысяча семисотый год. Может быть, он имел в виду, что нашего брата-русака следует гладить только по шерстке? – Ваня, среди бабушкиных драгоценностей найдется перстень и изумрудные серьги? – неожиданно спросила Надежда, никак не отреагировав на довольно неуклюжую шутку. – Бабушкиных драгоценностей вообще нет. Варвара продала их с нашего общего согласия, чтобы помочь Роману стать на ноги. – И не выкупила? – ахнула Наденька. – Так они же проданы, а не заложены, Наденька. Где их теперь искать? – Какая жалость… – «В чашу с чистою водой клали перстень золотой, серьги изумрудны…» – вдруг процитировал Аверьян Леонидович. – А обручальное кольцо, Надин, вас не устроит? Когда-то Машенька надела его мне на палец, и с той поры я его не снимал. – Он протянул через стол руку. – Тяните, Наденька, тяните изо всех сил, оно срослось со мной. Надя посмотрела ему в глаза, улыбнулась: – А вы извините меня за резкость? – Не было никакой резкости. Забудьте и тащите кольцо. – Надо палец намылить! Палец! Обрадованный явным улучшением погоды за столом, Иван сам принес мыло, намылил кожу вокруг кольца и, наконец, с большим трудом стянул его. – Не больно, Аверьян? – Терпимо. – Благодарю, Аверьян Леонидович, – сказала Надя. – Утром верну в целости и сохранности. А сейчас сыграю для вас, пока вы будете курить свои противные сигары. Они перешли в гостиную. Мужчины неспешно, со вкусом курили, а Надя села к роялю и по памяти, без нот играла им, пока в дверь осторожно не заглянула Феничка: – Пора, барышня!.. – загробным шепотом возвестила она. – Пора девичьих забав, – пояснила Наденька. – Извините нас, господа. Девушки поднялись в спальню Нади, зажгли свечи, потушили яркую керосиновую лампу. Сразу почему-то стало тревожно, и Надя сказала приглушенно: – Зеркала надо завесить. – Как при покойнике, что ли? – Не знаю, но так полагается. – Ой, не нравится мне все это, – вздохнула Феничка, занавешивая оба зеркала. – Ну, а теперь что? – Ждать, когда полночь пробьет. – Страсть-то какая… Девушки уселись рядом и примолкли. Чуть потрескивая, горели свечи, тени дрожали на стенах. Было жутковато, и Феничка вцепилась в руку своей хозяйки. Наконец снизу, из гостиной, донеслись гулкие удары напольных часов. – Нечистой силы время пробило, – прошептала Феничка. – А теперь что? — 243 —
|