|
– О, какое разочарование, ясновельможный пан, – Гражина улыбалась самой обворожительной из всех своих улыбок. – Два подарка в одни руки могли бы следовать в одной коробке. – Эту тигрицу зовут Гражиной, – пояснил Кирдяш. – Будь осторожен, боярин, ее когти изодрали не одно мужское сердце. – Какое прекрасное имя, – скованно улыбнулся Сбыслав. – Ясновельможный пан находит его прекрасным? Я польщена и смущена одновременно. В таких словах всегда есть надежда, без которой не прожить бедной сироте, особенно когда ее везут все дальше и дальше от руин отчего дома. Чего ты стоишь за моей спиной, есаул? Вели подать венгерского. – А что скажет Орду? – Ты больше думай о том, что скажу ему я. Кирдяш недовольно хмыкнул, но вышел из юрты. Молодые люди остались одни, и наступило молчание. – Как я сегодня счастлива, – тихо сказала Гражина и вздохнула. – Встретить вас в этом желтолицем аду, пан Сбыслав… – Сбыслав?.. – Таково настоящее имя ясновельможного пана, не так ли? – Имя – для Руси. Для желтолицего ада я – Федор. – Я догадалась. Но позвольте мне без посторонних называть вас славянским именем. Умоляю, ясновельможный пан. Мы – два славянских цветка в безбрежном желтом океане… Вошел Кирдяш с серебряным кувшином и тремя чарками. – Твоя старшая служанка подняла вой, – сказал он, наполняя чарки. – Огрей ее плетью, есаул. – Так я и сделаю в следующий раз. – Я открываю счет счастливым дням! – Гражина подняла чарку. – С новосельем тебя, тигрица, – усмехнулся Кирдяш. – С нововесельем, – строго поправила Гражина. – С моим нововесельем, рыцари! Она лихо опрокинула чарку, по-детски причмокнула, хотела что-то сказать, но не успела. Раздался рык, и в юрту ворвался Орду. – Ты посмела принять постороннего мужчину, несчастная? – заорал он с порога. – Я посажу тебя в клетку, а его запрягу вместо вола!.. – А я расцарапаю себе лицо и скажу великому хану, что ты пытался силой овладеть подарком самому Гуюку! – гневно, с горящими глазами выкрикнула Гражина. – Не смей приходить ко мне без приглашения! На это имеет право только есаул Кирдяш и… и мой друг боярин Федор Ярунович! И запустила серебряной чаркой в лицо старшего брата Бату. Орду легко поймал чарку, раздавил ее в ладони, усмирил тем собственный гнев и неожиданно добродушно улыбнулся: – Вот такой ты мне больше нравишься. А пить надо кумыс. Или кровь с молоком. Они дают здоровье. — 190 —
|