|
– Европу хочу поглядеть, – болтал неугомонный Андрей. – Моя Настасья Даниловна много чудесного рассказывала о ней. – Что же чудесного-то? Гаврила Олексич настолько утомился от болтовни князя, что частенько подумывал, не напрасно ли он его пригласил сватом: дернул же черт за язык… Однако лукавить и подлаживаться он не умел, а потому быстро усвоил тон плохо скрытого раздражения и всегда – супротив. Что бы при этом ни говорил Андрей. Но князь был на редкость легкомысленным, чужого настроения не замечал, а свое скрывать не считал нужным. – А то хотя бы, что города у них – сплошь из камня. А у нас только церкви, монастыри да хорошо, если крепости. Даже терема княжеские из дерева строим. – Жить в каменных палатах не пробовал? Сыро в них. И душно. – Зато снаружи – вид. Сразу видно: дворец. А у нас – просто большая изба. – Зато коли сгорели при набеге, то отстроить заново да получше прежнего – неделя топорного стука. – Зато у них неверующих нет. Чуть что – сразу еретиками объявляют, и – к палачу. – Вот палачей у них хватает. Это ты точно сказал. – Их вера народ вокруг государя сплачивает! – горячился Андрей. – А наша Церковь? Татарские руки лижет! – Зато людей живьем не жжет. И к крестам не приколачивает. Гаврила Олексич старался – по возможности, конечно – говорить спокойно и вразумительно, но Андрей разгорячился не на шутку: – Ее отец князь Даниил Галицкий единения добивается. Единения всех славян для борьбы с проклятыми татарами! – Чтоб католиков сюда запустить? Они живо Русь в свою поганую веру перекрестят. – По доброй воле! По доброй воле только!.. Олексич не придал значения этому разговору: болтает влюбленный юнец, ну и пусть себе болтает. А потому и не пересказал его князю Александру, не желая огорчать его. А напрасно. Это были первые ростки того бурьяна, который с трудом, болью и кровью пришлось выкорчевывать Невскому с помощью острых сабель темника Неврюя. Но то случилось не скоро: бурьяну суждено было еще прорасти. А дела текущие складывались пока вполне благополучно. Сватовство удалось на славу: и старый хозяин был счастлив, и супруга его в чувственный обморок упала от такого известия, и, главное, сама Васса разрыдалась восторженными слезами. Да, все пока было хорошо. Яростная ссора братьев, после которой Невский, исчерпав все возможности вразумить Андрея, помчался в Орду, чтобы предупредить о готовящемся антитатарском восстании и попросить помощи против младшего брата, была еще впереди… — 181 —
|