Беспредел

Подменившись, Кобаненко пошел в особняк. Хозяин принял его в небольшой комнате, строго обставленной в официозном духе, без всяких ковров и антиквариата, бее жар-птиц и павлинов. Столы, стулья, и портрет Горбачева на стене.

— Товарищ Белов, — спросил хозяин, — как вам служба у нас?

Белов ответил, что все нормально, службой доволен. Хотя, если говорить правду, все это его начинало угнетать. Иногда с паханом и напиться можно было от души, и девку склеить, в кино сходить или там на футбол. В Кабуле и то было вольнее. Бывала даже мысль рвать отсюда, да было боязно и за прошлое, и за будущее. Опять дезертирство? Ведь все-таки на службе, и все прошлые грехи ею закрыты. Пока, во всяком случае.

— Товарищ Белов, — продолжал первый секретарь, не мигая глядя на Кобаненко своими раскосыми глазами. — Вам будет оказано большое доверие.

Виктор Иванович не знал, что ответить. "Служу Советскому Союзу", — вроде было не к месту. "Спасибо", — тоже как-то не годилось в данном случае. Промолчал.

— Завтра поедете со мной, — сказал хозяин. — Документы оставьте в части.

И вручил Белову обычный гражданский паспорт.

Вернувшись в общежитие охраны, Белов полистал свой новый паспорт. Все было правильно, только в графе прописки значился адрес по какой-то Торфяной улице с указанием номера дома, но без квартиры. Прописка была временной.

Утром следующего дня, впервые с начала службы, выехал Виктор Иванович за ворота секретарского поместья. Сидел на заднем сиденье какого-то огромного лимузина, марки которого не знал. "Линкольн-Континенталь" хозяин оставил дома на профилактику.

Выехали из города, свернули куда-то в степь и подъехали к бетонному забору с глухими железными воротами. Что уж там сделал хозяин или его шофер, Белов сказать не может, но ворота бесшумно разошлись и машина въехала на территорию, внешне напоминающую территорию обычной воинской части. Белые трехэтажные домики, ровные, посыпанные песком дорожки, стенд с членами Политбюро, аляповато рисованные плакаты с прищурившимся Ильичом: "Верной дорогой идете, товарищи!", с лозунгами "Слева КПСС!" и "Народ и партия едины". Для военного городка-гарнизона было все. Только не было военных. Те, кто попадался у зданий, были в штатском, а на КП стояли какие-то парни в зеленых комбинезонах, но без оружия и знаков различия.

Подъехали к чистенькому, приятному трехэтажному домику, на котором кумачево рдел транспарант — "Коммунизм — это молодость мира и его возводить молодым". Вошли внутрь. За приветливо открытой стеклянной дверью оказалась наглухо закрытая железная, а может, — и броневая. На двери был диск наподобие телефонного. Хозяин набрал несколько цифр, и дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней оказалось двое охранников в синих джинсовых комбинезонах. При виде хозяина они вскочили, но не вытянулись смирно, как ожидал Кобаненко, а склонились в низком поклоне. На вид оба были русскими. Хозяин не удостоил их даже взглядом и прошел к другой двери с наборным замком. Открыл ее, и они очутились в кабине лифта. Кнопок в лифте не было. И вообще ничего не было. Как лифт управляется, Виктор Иванович так и не понял.