|
Зевающая Люсия стояла на крыльце дома сьера Мореного. Первая городская красавица оделась как обычная горожанка — в тонкую блузу без корсета и полотняную юбку. Черная кружевная шаль прикрывала косы и щеки. В таком скромном виде Люсия ждала подружку-горничную. Работать ей еще рано. — Привет, капитан! — Добрый день и звонкой удачи, милая! — Удача, мой добрый капитан, ждет меня и вас, когда вы, наконец, ко мне заглянете. — Куда мне, Люсия! Чтоб припасти храбрости и собраться к тебе, бедному брадеку нужно неделю не заглядывать в зеркало даже для бритья. С такой красавицей я могу только здороваться… Все эти слова были ритуальными. Такими же ритуальными, как шлепок по Люсииным ягодицам. Тут, на улице, тонким и жестким рукам Белесого нашлось много дел: пожать ладони дюжине приятелей, похлопать по двум женским талиям, даже потрепать затылок маленького Манито, который тот подставил, а потом с торжеством оглянулся на остальных мальчишек. С неучеными людьми, ничего не знающими о затерянных в Чаще храмах, Капитану Део было легче, но что делать! Заказчики — народ особый. Хорошо, что чудаковатого сьера удалось оставить дома. Сунься он в храм со своими записями, Белесый точно потерял бы клиента… Не только Белесый, живьем сьера оттуда не вывел бы ни сам Ворон, ни даже Ангел Господень, если верить святым отцам, способный на всяческие чудеса похлеще Ворона… Проходя мимо собора Скорбящий Матери, Белесый сделал Священный знак и поклонился, почтительно глядя на пустые решетчатые окна. Именно пустые. Внутри храма Белесый чувствовал не присутствие бога, а полное, оглушительное Его отсутствие. Это ошеломляло, потому что на самом деле Бог или, скорее, боги, доступные Белесому, были повсюду. Он ощущал фонтанчики силы, наводнявшей любое пространство — Чащи, море, город… (Про Реку и говорить смешно, Река в любые времена останется богом — и не слабым.) А собор был пуст, и эта пустота казалась Белесому чудом, доказывающим силу странного, неизвестного ему Создателя. Впрочем, Капитану Део не было дела до непонятной силы, и тем более глупо придираться к Его жрецам. Из своего беспамятного прошлого Белесый знал, что любым жрецам приходится лгать и плутовать чаще, чем им бы хотелось. Из боковой двери вышел падре Микаэль, и Капитан снова склонил голову. Он был в долгу у Падре, у единственного человека в этом городе… Может быть, и во всем этом мире. Года три назад на ступенях этого же собора очнулся тот, кого бродяги приграничья теперь, три года спустя, называли Капитаном Део, а совсем темнокожие туземцы, живущие в Чащах, — Белесым. Тогда он не знал этих имен, не помнил своего настоящего имени… Вообще ничего не помнил. Кое-что понимал; что-то делал без раздумий — иногда странное… Но знания приходили внезапно, ниоткуда, и так же прятались… Да, он и тогда не был беспомощным; безопасным тоже, честно говоря, не был. Уличные подонки это раскусили сразу. Но устроиться в городе, врасти в местную жизнь и найти себе занятие по душе ему помог именно Падре. — 194 —
|