|
[25] «У меня не хватает мужества входить глубоко в детали». [26] «[Мальзерб] безмерно был привязан к этой философической секте, которая является смертельным врагом Церкви и Государства и которая произвела все зримые нами несчастья. Он был связан с главарями этой противофранцузской и противообщественной коалиции, он их даже обласкивал, и вспоминают, что принимая д'Аламбера во Французскую академию, он ему говорил: „Вы шествуйте с лавровым венком на голове“, как если бы литературные звания французского геометра имели бы что-то соразмерное со славой Ньютона! В то время [как Король] поручил ему надзирать за своей библиотекой, он весьма способствовал ввозу книг, выпускаемых этой презренной сектой. Благодаря ему отрава свободно распространялась. Конечно, сердце его было добрейшим: его высокие достоинства не имеют большего почитателя, чем я, и хотя он оказался намного ниже своего имени при защите Людовика XVI, этот жизненный час, ставший причиной его смерти, не менее вручает его вечности». Кретьен-Гийом Мальзерб (1721–1794) занимал важные государственные посты при королевской власти, не раз находился в опале, в том числе накануне революции. Он защищал Людовика XVI перед Конвентом, был обвинен в заговоре против республики, окончил жизнь на эшафоте. (Прим. пер.) [27] Расин. «Ифигения», V, 2, 1611–1612. Точный текст цитаты: «Итак, взирая на печальные плоды ваших почитаний, Признайтесь в ударах, которые вы навлекли». Местр цитирует заключительные слова реплики Ахилла, обращенной к Ифигении: «А если суждено средь общего смятенья И вашему отцу пасть жертвой отомщенья, То знайте: жизнь свою приносите вы в дар, Чтоб на него навлечь губительный удар». (Пер. И.Я.Шафаренко и В.Е.Шора) (Прим. пер.) [28] Зачеркнутый отрывок: «Этот Вольтер, внесенный слепыми поклонниками в Пантеон, согласно Божественному правосудию представляется большим преступником, нежели Марат, ибо, может быть , он сотворил Марата и, несомненно, принес больше зла, чем тот». [29] Намек на Талейрана, бывшего епископа Отенского, и на цареубийцу Филиппа Эгалите, бывшего герцога Орлеанского. [30] Зачеркнутый отрывок: «Кто вообще ведает, что внушал себе тот или иной человек и до какой степени он противился предупреждениям своей совести? Наконец, надо полагать, что есть извинения, которые нельзя не принимать, но которые исчезают перед тем, для кого прозрачны все сердца. Что мы должны отвечать тому, кто нам говорит: „Я присоединился к революции по доброй воле“?» — 105 —
|