|
Общественное мнение, ага! Нас хотят уверить, что где‑нибудь на ярмарке в Вышнем Волочке торговавший солеными огурцами мужик обращался к соседу‑горшечнику: — Как Вы в стратегическом плане оцениваете мирные инициативы императора касательно Пруссии, Сидор Карпыч? А тот, стало быть, отвечал: — Боюсь, Мефодий Силыч, решение непродуманное и в тактическом, и в стратегическом аспекте, и уж, безусловно, в корне противоречит военно‑политическим интересам. Общественное мнение Нижних Мхов, где я был давеча, также фраппировано… Ну— ну… Промежду прочим, когда война с пруссаками закончилась, в некоторых уголках необъятной Российской Империи еще вообще не знали, что она и начиналась… Но зато каков слог у Исабель де Мадариага! Вот образчик, без изъятий… «Офицеры и солдаты нового поколения оказались достойными противниками прославленных прусских войск и их блистательного венценосного полководца и сумели выйти из испытания огнем с окрепшей верой в себя и с возросшим чувством национального достоинства». Хорошо сказано, аж слеза продирает. А Петр, стало быть, заключив мир, по Исабель де Мадариага, «нанес тяжелый удар» столь воодушевленным офицерам и солдатам… Что взять с холеной лондонской дамочки? Ей самой в жизни не приходилось месить грязь с полной выкладкой и подставлять брюхо под штык. Обычные красивые рассуждения кабинетного интеллигента, прекрасно знающего, что ему самому никогда не придется оказаться в шкуре рядового пехотинца середины XVIII столетия… А кто, интересно, спрашивал солдат? Всегда, везде, во все времена солдат только радовался окончанию войны, тем более что в данном случае речь шла не об обороне отечества от вторгшегося супостата, а о войне, а о войне, совершенно непонятной простому солдату, ненужной никому. Зачем? Какого рожна делала русская армия в Пруссии, с которой у России даже не было общей границы? Кому нужна эта война? «Испытание огнем»? Канцлер Бестужев‑Рюмин вроде бы знал ответ: «Коль более сила короля прусского умножается, тем более для нас опасности будет, и мы представить не можем, что от такого сильного, легкомысленного и непостоянного соседа столь обширной империи приключится может». Вот Вам государственный муж, проникнутый серьезной тревогой за судьбу родины, которой может в будущем угрожать нашествие со стороны воинствующего соседа… Можно и так подумать — если не знать, что именно Канцлер Бестужев‑Рюмин был с потрохами куплен Францией и Австрией, от которых получал не разовые взятки, а регулярный немаленький «пенсион»… — 45 —
|