|
Шандор Петефи пропал без вести после битвы под Шегешваром. Вероятнее всего, закопан неузнанным в общей могиле. Этот благородный славянский парень был настоящим поэтом… Скользкий снег хрустит, сани вдаль бегут. А в санях к венцу милую везут. А идет к венцу не добром она, волею чужою замуж отдана. Если б я сейчас превратился в снег, я бы удержал этих санок бег ‑ я бы их в сугроб вывернул сейчас, обнял бы ее я в последний раз. Обнял бы ее и к груди прижал, этот нежный рот вновь поцеловал, чтоб любовь ее растопила снег, чтоб растаял я и пропал навек… Через много лет, в 1917 году, задолго до Октября, Сталин в одной из статей в «Правде» напишет жестокие и верные слова: «Революция не умеет ни жалеть, ни хоронить своих мертвецов». Венгерский опыт, думается мне, наглядно нам показывает, какое будущее ждало бы Россию в случае успеха декабристского мятежа. Известно, что приключается, когда революции вспыхивают явно преждевременно. Даже если допустить, что декабристы действовали не сами по себе, а были ширмой для более серьезных и высокопоставленных людей — все равно Россию ждали страшные потрясения, перед которыми пугачевщина показалась бы скандальчиком в младшей группе детского сада. В 1917 году в России, если присмотреться, никакой «революции» не произошло, ни Февральской, ни Октябрьской. Всего‑навсего рванул перегретый паровой котел, и то, что творилось примерно год, где‑то до осени восемнадцатого, правильнее именовать Всеобщей Смутой. Потом только большевики навели относительный порядок, и грандиозная заваруха приняла более упорядоченную форму «борьбы белых с красными»… А ведь в 1825 году все те противоречия, что привели к всеобщему кровавому хаосу 1917— 1918 годов, были еще жгучее, острее, мучительнее! Вспомните солдат Черниговского полка. Первое, что они сделали, осознав, что началась смута, — кинулись убивать жену полкового командира вместе с малыми детушками. Мало того — когда командиры повели их в неизвестность, солдатушки‑бравы ребятушки порывались громить еврейские местечки, и Муравьев их с превеликим трудом удержал… Представляете, что могло начаться по всей России, когда пронеслась бы весть, что царя в Питере больше нет, а есть непонятно кто?! Горбачевский в своих мемуарах рассказывает примечательную историю, показывающую отношение «простонародья» к «барам». В числе нижних чинов Черниговского полка, приговоренных к наказанию шпицрутенами за бунт, были два рядовых, еще прежде разжалованные из офицеров за другие прегрешения… — 162 —
|