|
К этому обязательно нужно добавить, что Южное общество, в отличие от Северного, имело четко разработанную иерархию из трех степеней: с разной степенью осведомленности. На самом верху помещались так называемые бояре, так сказать, аристократия… Эту систему Пестель в свое время попытался распространить и на деятельность своих северных коллег. Об этом подробно рассказывал потом в своих воспоминаниях Н. Муравьев. «В 1824‑м Пестель приехал в Петербург… жаловался на недеятельность Северного общества, на недостаток единства в действиях, на различие устройств на Севере и Юге и на недостаток положительных начал. На Юге были бояре, у нас их не было. И потому он предлагал соединить оба общества в одно, признать боярами главных северных членов, признать в обоих обществах одних и тех же начальников, дела решать большинством голосов бояр и обязать бояр и прочих членов слепо исполнять решение большинства голосов… Не сходясь с ним в правилах, я предложил другое соображение, в котором изложил невозможность слить в одно два общества, отделенные таким большим пространством и притом разделенных мнением. В Северном обществе всякий имел свое мнение, в Южном, как мне было известно по приезжающим из оного, не было никакого противоречия мнениям Пестеля. Итак, большинство голосов всегда было бы выражением одной его воли. Притом он не определял, сколько именно он мог иметь бояр, и предоставлял себе право вместе со своими боярами принимать новых. К тому же я объявил, что никогда не соглашусь слепо повиноваться большинству голосов, когда их решение против моей совести, и предоставляю себе право выйти из общества во всяком случае… С тех пор сношения Северного общества с Пестелем изменились, и он в пребывание свое не оказывал уже никакой доверенности главным его членам. Обещал прислать свою конституцию и не прислал (еще бы! — А. Б.) и вообще не входил ни в какие подробности насчет устройства Южного общества и его действий. Князь Волконский, который приезжал уже после него, не имел никаких поручений от него, а только приветствовал членов Думы и хвалил согласие обоих обществ». Одним словом, Пестель создал на юге под себя классическую военную хунту. Кстати, большинство означенных «бояр», когда на Юге все же удалось устроить мелкую заварушку, остались от бунта в стороне. То самое «высшее сословие», много лет протрепавшее языками, дружно устранилось. Кое‑кому из них все же пришлось отвечать перед судом, как Волконскому — но большинство отделалось легким испугом. Летом 1825 года, всего за несколько месяцев до бунта, случилось прямо‑таки комическое событие: сподвижник Пестеля Бестужев‑Рюмин обнаружил у себя под носом, в 8‑й артиллерийской бригаде… еще одно тайное общество. Сформировавшееся, созревшее, с пылу с жару… — 119 —
|