|
законного государя, потерпим ли власть похитителей?! Никогда! Никогда! — Это правда, — сказал Борисов 2‑й с притворным хладнокровием и с улыбкою сомнения, — но Юлий Цезарь был убит среди Рима, пораженного его величием и славою, а над убийцами, над пламенными патриотами, восторжествовал малодушный Октавиан, юноша 18 лет. Борисов хотел продолжать, но был прерван другими вопросами, заданными Бестужеву о предметах вовсе незначительных. Бестужев‑Рюмин сим воспользовался и не отвечал ничего Борисову 2‑му…» Судя по этому примечательному диалогу, Борисов 2‑й был человеком умным и видел слабое место программы «военного правления». Во‑первых, нет никаких гарантий, что при таком режиме (способном, как мы видим, задержаться и на десять лет) какой‑нибудь энергичный властолюбец не захочет стать единоличным диктатором. Во‑вторых, благородные намерения рыцарственных Бестужевых — опять‑таки не гарантия. Хотя бы потому, что Бестужев смертен. Примерно то же самое, помнится, сказал мятежнику Арате Горбатому дон Румата: — Вы тоже смертны, мой благородный Арата, и если молнии перейдут в другие руки, не такие чистые, как ваши, мне страшно подумать, чем может кончиться… В особенности если учесть, что кандидат в Бонапарты был совсем недалеко от Бестужева и Борисова — руководитель их же собственного тайного общества полковник Павел Пестель. О непомерных амбициях и моральном облике этого субъекта мы поговорим чуточку попозже. А пока — снова о методах работы. Руководство упоминавшимся «обреченным отрядом», то есть своеобразными дворянскими камикадзе, которым предстояло убить императора и потом подвергнуться публичному шельмованию, а то и смерти, Пестель поручил Лунину… Но сам Лунин об этом и понятия не имел! На следствии он упрямо твердил, что Пестель ничего подобного ему не поручал. И верить Лунину, мне думается, можно. Среди декабристов хватало откровенной мрази, но Лунин как раз из тех, к кому применим эпитет «благородный человек». Его объяснения логичны и убедительны — они с Пестелем просто‑напросто никогда не встречались на протяжении довольно долгого времени. Лунин жил в Варшаве, Пестель — в Киеве. А обсуждать столь серьезное дело путем взаимной переписки никто не стал бы. Другими словами, Пестель предназначал Лунину определенную роль в событиях, но самого его не потрудился поставить о том в известность. Так было и с другими. «Вот юнкер Лосев Николай Иванович, гусар. Для покушения на жизнь покойного государя (Александра I) считали и Лосева, но ему о сем не объявляли, и членом общества он не был». — 109 —
|