|
Мы быстренько составили скамейки и вошли внутрь. — Готовы? Хадзимэ! Тело рванулось, уходя от удара по ноге. Короткий полет. В поле зрения возникло чье‑то плечо. Полоснуть! Рука… Отрезать! И двигаться, двигаться! Хлоп! Кто‑то вскользь задевает меня ногой. Йоко‑гери! Вращение влево. Я не человек — фреза! Отсечь ногу, руку! One! Левое предплечье обжигает удар. Порезали! Внимательнее, черт возьми! Мешанина из рук, ног, клинков. Кто‑то падает через скамейку, не удержав поле. Режь! Бей! Мимо проносится чья‑то спина. Получи! Не фиг подставлять! Удар, порез, вращение. Вращение, удар, порез. Блок! Хлесткий — шлепком, чтобы не залипать, иначе лишишься руки. Внимание начинает расползаться… Резкий выдох! Локтями в ребра, чтобы выбить воздух. Соберись… Бей! Норма, работаем дальше… И вдруг время остановилось. Стремительные фигуры застыли как на фотопленке. В ушах нестерпимо зазвенело, и сердце обрушилось куда‑то вниз, а потом подскочило к горлу. Я рванулся, понимая, что надо выходить из боя. Что‑то случилось с… Концентрация исчезла, и тут же чей‑то нож врезался мне под ребра. Слепо ударив в ответ, я вывалился из схватки и замер за скамейкой, переводя дыхание. Проклятие! Что… — Что случилось, Игорь? — Сенсэй возник рядом, словно по волшебству. — Понятия… не имею, Валентин Юрьевич! Кажется, что‑то с Таней… — С твоей девушкой? — Сенсэй нахмурился. — Тогда беги звони ей. Есть куда? — Да, она на работе… — Хорошо, иди. Но помни, даже в такой миг ты не должен был расслабляться. От этого, возможно, будет зависеть жизнь. Твоя и ее… Ну, беги же! И я побежал. Зря. Телефон казино был занят наглухо. А Сенсэй, как всегда, оказался прав. * * *Дверь кассы закрылась с сухим щелчком. Смена сдана, рабочий день закончен. Таня перевела дух и, поправив на плече сумочку, решительно направилась к выходу. Напряжение, которое она, боясь ошибиться снова, испытывала в течение всего рабочего дня, спало. Теперь можно поехать домой к Игорю. Мама все еще сердится, а ругаться с ней в очередной раз совершенно не хочется. Игорешка уже должен будет прийти со своей тренировки, которую он упорно называет “занятием”. Он говорил, что будут какие‑то новости насчет денег. Очень неудобно было его впутывать во все это, но к кому еще обратиться? Не к кому. Хорошо бы поскорее отдать деньги и забыть о них и об этой работе. В конце концов, нетрудно будет найти другую. Таня уже дошла до двери, когда от стойки бара ее окликнули: — 117 —
|