|
Марн закрыл за собой тяжелую дверь и прошелся по своей комнате из угла в угол. Потом зачем‑то надел боевой браслет‑наруч, защищающий левое предплечье до самого локтя, и уселся на лежащую посреди комнаты шкуру горного медведя. Принял Положение Покоя и стал ждать, пока утихнут мысли. Перевязь с мечом он снимать не стал и даже передвинул поудобнее, как будто готовился к внезапному нападению. Почему? Тело знает, а он привык ему доверять… Два удара сердца — вдох. Два удара сердца — выдох. Два — вдох, два — выдох. Границы тела. Не кожа. Человек — не только мясо и кости. Дух — больше. У человека два тела. Чувствовать тело духа… Вдох, выдох Тело Духа… Вдох, выдох… Вот. Странное ощущение, будто мотылек легонько коснулся крылом. Везде. Вокруг. Хорошо. Марн обратился сознанием вверх, чтобы почувствовать касание крылышек над головой. Так… Вдох… Нежное, трепещущее касание… Выдох… А вот и звук, тихий, едва различимый звон, раздающийся, кажется, прямо между ушами, внутри головы. Слушай… Вдох… Касание… Выдох… Марн же давно был настроен на Цель. И поэтому, когда вокруг возникли незнакомые деревья с белыми стволами, он сразу огляделся, ища взглядом… Но нет! Он снова попал не туда… Что это за люди? Откуда мерзкий, непонятный запах? Санкт‑Петербург. Наше время. Июнь— Петруха, глянь! Их тачка? — здоровенный, зверовидный амбал оглянулся на одного из своих спутников. Тот был ростом поменьше — всего метр восемьдесят восемь, но в плечах еще шире первого. — Да, Михалыч, тот самый “Чероки”. — Ага. — Тот, кого назвали Михалычем, прищурившись смотрел на петляющую среди древесных стволов машину. — Готовьтесь, братки. Когда я сделаю второй шаг — шмаляйте из всех стволов! За его спиной хлопнула дверца машины и отчетливо клацнул затвор “калаша”. Михалыч поморщился — раньше надо было! Но что поделать. Из всех, кто с ним, только Петруха да Санек не понаслышке знают, что такое мокруха. Нынче времена не те, что в начале девяностых. Тогда что ни день стреляли. Народ дикий был, борзый. Залетные всякие… Машины со жмурами горели, как пионерские костры при совке… Сейчас не то. Но и теперь вылезают всякие суки. Как черви из земли. Вот эти появились и предъявили права на супермаркет. Мол, делитесь, то‑се. Кто такие, никто не знает. Сборная солянка — два чечена, русский и трое хохлов. Причем старший — из хохлов. УНА УНСо — какое‑то. Жучье, сразу видно. Морды волчьи, битые. А у Михалыча бригада молодая. Недавно еще трое в “пехоте” ходили. Семен на зоне, Лешка Репан — в завязке, Монгол по дурости копыта откинул. Подрался в кабаке, и кто‑то в сутолоке воткнул в него перо. Такую мать! Ну, ничего, ребята не подкачают. Положим этих козлов здесь, чтоб другим неповадно было. — 122 —
|