|
— Что это такое? — спросил я. — Горит, — ответил он, глядя в землю и качая головой. 25 октября Где-то далеко южнее, в тридцати или сорока километрах, горят джунгли. Между тягачами подвешены цепи, и жизнь выдирается и выжигается из джунглей ради того, чтобы создать пастбище для скота. Говядина нужна для пищевой промышленности США. Уничтожаются драгоценные леса, экзотические деревья твердых пород. Рамон всегда немногословен, а сегодня молчит особенно упорно. Мрачен. Он здесь один, и я не знал, как спросить его о жене и дочери. Когда я все же решился, он только качнул головой в ответ. — Нам нужен дождь, сказал он, и вот льет дождь. Льет всю ночь, как из ведра; какой-то библейский потоп. Чтобы погасить огонь? Чтобы смыть белых людей? Как он себя чувствует? Злой, обиженный. Встретил меня неприветливо. Там горят джунгли, а здесь из джунглей выходит белый человек и поселяется в его доме. Неловко. Если так же будет утром, я уйду. Я спал долго. Был почти полдень, когда я проснулся. Дождь закончился, и от джунглей шел пар. Что-то варилось в жаровне на костре. Рамона не было. Я побрел к излучине речушки, туда, где когда-то купался и вел свой дневник. Я следовал за изгибами русла, брел водой, когда нельзя было пройти по берегу из-за буйной растительности. Так я петлял целый час и наконец увидел еще одну песчаную отмель и тропинку; я поднялся по тропинке и вышел на поляну в джунглях фугах в ста от речки. Там были развалины какого-то здания, похоже, небольшого храма, украшенные орнаментом джунглей: за восемьсот лет лианы въелись даже в гладкую поверхность гранитных блоков. Давление времени. Типичная литография девятнадцатого века из книги о путешествиях. В центре поляны видны были остатки костра, затушенного ночным ливнем. Кто здесь был? Рамон? Я направился через поляну к развалинам. Внезапно джунгли остановились. Прекратился свист цикад. Резкая какофония птиц и насекомых, щебет и гомон, наполнявшие теплом и трепетом атмосферу Амазонки, вдруг стихли. Последними прозвучали мои шаги, прежде чем я остановился и прислушался к тишине. 26 октября Сижу на песке возле лагуны. Уже далеко за полдень. Слежу за двумя утками на воде. Они кормятся у дальнего берега, кувыркаются вперед, хвостом вверх, затем обратно, стряхивают воду с голов, обрабатывают перья клювами. Райское место. Вокруг меня тихо кипят джунгли. Ш-ш-ш-ш, с-с-с-с. Я закрываю глаза и растворяюсь в этом звуке, потом открываю их и смотрю на маленький водный простор, который стал для меня символом. Я мифологизировал это место, освятил его в своем воображении, и оно стало для меня местом силы, святыней. Здесь происходили волшебные события; оно существует в моем сознании, место, куда я прихожу в сумерки. — 144 —
|