Я поперхнулся дымом, я согнулся пополам в неукротимом приступе кашля. Старуха обернулась к своему соседу и сказала что-то ехидное насчет eljovencito, молоденького, и все в комнате захохотали. Лед сломался; она похлопала меня по плечу и забрала трубку. — Что это такое? — спросил я шепотом, но не от робости, а из-за отсутствия голоса. — Самый сильный табак huaman'a, — сказал Антонио. — Его духом является сокол; он вызывает видения, хотя в нем ничего нет, это чистый табак. Вы здесь почетный гость. — Спасибо. Я оглядел комнату. Все улыбались. Внучка старика сидела с моей стороны; она предложила мне кунжутную лепешку, и я поблагодарил ее. Она перешла ближе к деду и что-то прошептала ему на ухо; он кивнул и поднял руку, как бы подтверждая ее слова. Позади тихо разговаривали на кечуа; вполоборота я увидел пару среднего возраста, они держались за руки, наклонив головы друг к другу, и рассеянно смотрели на меня. Я улыбнулся и кивнул им, и они почти растерялись, улыбаясь мне в ответ. Антонио тронул меня за локоть, откашлялся и наклонился ближе. — Нам необходимо произвести лечение, — сказал он. — То есть? — Комната была очищена шалфеем и табаком, и все присутствующие очистили себя, приготовившись к смерти El Viejo. Когда наступит его последнее путешествие на Запад, он уйдет один; он сам выберет момент. — Хорошо, но… — Некоторые гости заметили постороннего, которого не приглашали. — Я ухожу. — Я вскочил, не желая быть помехой. — Нет, нет. Вы приглашены. Вы почетный гость. Это не вы, это душа, которую вы привели с собой. — Что? — Я не понимаю, почему я этого не заметил. Должно быть, из-за моей болезни. Сейчас-то это очень хорошо видно. — Что видно? — Это женщина, которая уже умерла. Ее дух все еще привязан к вашей сердечной чакре. Он притронулся к моей груди. Старуха рядом со мной набивала трубку табаком из холщового кисета. — Они это видят? — Да. Неяркий сгусток света, привязанный к вам световой нитью, как пуповиной. El Viejo попросил нас провести простое лечение и отпустить эту душу. Все согласились. Я обернулся и посмотрел на людей, сидевших позади меня. Это было одно из самых жутких ощущений в моей жизни. Они смотрели не на меня, а на что-то передо мной, что-то, находившееся возле моей груди. Мария Луиза? Старая колдунья снова разожгла трубку и, закрыв глаза, глубоко затянулась; затем она открыла глаза и выпустила дым в точку дюймах в восемнадцати от моей шеи. Я услышал легкие щелчки и оглянулся; старик, умирающий шаман, постукивал ногтем среднего пальца по подлокотнику кресла. Тук… тук… каждые две секунды. — 134 —
|