Паразиты сознания

А теперь я, быть может, сумею отчасти объ­яснить, что обнаружил, когда еще раз попытался уг­лубиться в себя, — хотя пройду постоянно иметь в виду сделанные выше оговорки относительно воз­можностей нашего языка.

Прежде всего, я заметил, что в моем сознании царит необыкновенный покой. Здесь больше не за­метно было и следов прежних возмущений, — пото­му что мое сознание наконец-то принадлежало только мне, в нем не осталось никаких посторонних. Наконец-то оно стало моим собственным царством.

Это наложило глубочайший отпечаток и на мои сновидения и воспоминания. Каждый, кто пробовал заснуть, когда его мозг переутомлен или когда у не­го начинается жар, знает это ужасное ощущение — мысли, словно рыбы, проносятся с огромной скоро­стью во всех направлениях, и все они кажутся чужими. Мозг, который должен быть «уютным час­тным домом», превращается в базарную площадь, заполненную незнакомыми людьми. До этого мо­мента я не сознавал, насколько наш мозг постоянно похож на такую заполненную паразитами базарную площадь. Теперь же он был совершенно тих и споко­ен. Воспоминания выстроились стройными рядами, как солдаты на торжественном параде. Стоило мне приказать, и каждое из них готово было выступить вперед. Я понял, насколько верно утверждение, что наша память бережно хранит все с нами случивше­еся. Воспоминания самого раннего детства теперь были так же мне доступны, как события вчерашнего дня. Больше того, давние воспоминания теперь слились с недавними в единую непрерывную после­довательность. Мое сознание стало похоже на абсо­лютно спокойное море, где небо отражается, как в зеркале, а вода столь прозрачна, что дно видно так же хорошо, как и поверхность. Я понял, что имел в виду Якоб Беме, когда говорил о «празднике отдох­новения души». Впервые в жизни я находился в полном контакте с подлинной реальностью, где не бывает ни лихорадочного бреда, ни кошмаров, ни галлюцинаций. Больше всего меня поразила мысль о том, как потрясающе сильны должны быть люди, если они сумели выжить, несмотря на жуткую заве­су безумия, отделяющую их от реальности. Навер­ное, из всех живых существ, какие только есть во Вселенной, человек — одно из самых стойких.

Теперь я опускался в глубины своего сознания, как человек, обходящий свой замок» зал за залом. Впервые я понимал, что я такое. Я понимал, что это и есть я. Не «мое сознание», потому что слово «мое» относится лишь к малой частичке моего существа. Все это был я.

Я миновал уровень «детской», эти радужные всплески энергии, чье предназначение — поддер­живать моральное равновесие челоека, служить чем-то вроде полиции нравов. Когда человек испытывает искушение думать, что мир — зло и бороться с ним нужно средствами зла, эта энергия подтягивается к поверхности сознания, как белые кровяные тельца подтягиваются к тому месту, где таится инфекция-Только теперь я впервые это понял.