Через три минуты я оказалась у дома Артура. Из окон дома лился свет и неслась музыка. На улице рядом с усадьбой Артура выстроилось около десятка машин: «мерседесы», «роллс-ройсы», среди которых затесался огромный пикап с палаткой на крыше. Интересно, какую компанию Артур собрал в этот раз? Артур любил устраивать интеллектуальные поединки, стравливая ученых и бизнесменов с художниками и гуру. Артур, сколотивший свое состояние на переработке нефти, успел развестись с четырьмя женами, завести двух детей и не пропускал ни одной философской или оккультной «экспедиции». Все это ничем ему не помогло, но я люблю Артура и очень беспокоюсь о нем. Никогда нельзя предугадать всех его выходок, особенно во время таких званых вечеров. Из переговорного устройства раздался металлический голос с иностранным акцентом. Это была горничная-француженка. —Франсуаза, это Линн Эндрюс. Раздался щелчок, и Франсуаза открыла массивные лакированные китайские ворота. —Comment ca va?[*] — спросила я. —Tres Biеп, merci, Madmoiselle Andrews. C'est magnifi- que![**] — воскликнула она, помогая мне снять мое черное кимоно из шелкового крепа и ласково похлопывая по руке. Внезапно из-за бассейна, выложенного зеленой плиткой, выскочили «Собаки Баскервилей» — так я называла йорк-ширских терьеров Артура, — неизменно рычащие и лающие маленькие косматые комочки злобы. —О, будьте осторожнее вот с этим, — воскликнула с тревогой Франсуаза, — не забывайте, он может укусить! —Мерлин ни за что не укусит меня. Мы с ним старые знакомые. Мерлин зарычал, обнюхал носок моей туфли и тут же весело всадил свои осгрые зубки в мою затянутую шелком ногу.
Она наклонилась, захлопала в ладоши и загнала всех трех лающих и рычащих собак в конуру. Я стала подниматься по выложенным кирпичом ступеням в гостиную. На каждом шагу стояли ритуальные свечи, а с балкона свисали длинные гирлянды ярких цветов. Наверху, на площадке, стоял улыбающийся Артур, облаченный в свой традиционный голубой университетский блейзер и серые фланелевые брюки. В руке — бокал с коктейлем.
Он взял мое кимоно и повесил его в шкаф. — 12 —
|