Записки диверсанта

Работники приемной предложили подождать. Опустился в глубокое кожаное кресло рядом с плотным мужчиной в темном костюме. Тот не обращал на соседей внимания. Поглядывая на высокую двустворчатую дверь в кабинет, то приглаживая редкие, тщательно зачесанные на обширную лысину волосы, то принимался барабанить толстыми пальцами по кожаной папке.

Я снова и снова перебирал в памяти тезисы доклада, сделанного нами с генералом Невским Военному совету Юго–Западного фронта.

Внезапно в приемной что?то изменилось. Никто не произнес ни слова, никакого шума не послышалось, никто ни о чем не объявлял, но все выпрямились, подтянулись, мой сосед вытащил носовой платок, быстро вытер капельки пота на заблестевшем лбу. По каким?то им одним известным признакам собравшиеся определили, что Сталин приехал. И действительно через несколько минут к нему стали вызывать. Вызвали через полчаса и моего соседа. Снова вытерев лоб, он скрылся за высокой дверью…

Входили и выходили какие?то военные и гражданские товарищи. Звук шагов гасили толстые ковры. Кресло было мягким, уютным. Тепло, проникая в глубь тела, расслабляло. Прошел час. Минул другой. Беспокойство оставило меня. Завороженный теплом, могильной тишиной, я чувствовал, будто растворяюсь в них. Не успел спохватиться, как глаза закрылись, все заволок туман дремоты. Да и мудрено было не задремать в такой обстановке после двух бессонных ночей и трех часов ожидания.

— Товарищ полковник…

Я вскочил с кресла, испуганный и обескураженный: неужели заснул? А может, проспал?

— Товарищ Сталин принять вас не может, — произнес ровным голосом работник приемной. — Вас примет товарищ Мехлис.

— Но мне нужно к товарищу Сталину! — еще не совсем очнувшись, возразил я.

— Пойдемте к товарищу Мехлису.

Я обескураженно смотрел на высокие белые двери. Всего несколько шагов до них, а войти не могу! Тронули за локоть:

— Товарищ Мехлис принимает в другом кабинете.

Вторая встреча с Мехлисом

Первое, что бросилось в глаза в кабинете Мехлиса, — письмо Военного совета Юго–Западного фронта, лежащее на столе армейского комиссара первого ранга. Это обнадеживало!

— Слушаю вас, — выслушав представление, угрюмо сказал Мехлис.

Я начал излагать суть дела, но на третьей или четвертой фразе был прерван:

— Не о том говорите! Не это сейчас нужно!

Резким движением Мехлис отодвинул письмо Военного совета, поднялся, вышел из?за стола и, расхаживая по кабинету, стал упрекать меня и авторов письма в безответственности: о каких минах, да еще замедленного действия, о каких «сюрпризах» может идти речь, если армии не хватает обычных снарядов и нечем снаряжать авиабомбы?