|
— Вадим мне про вас говорил, что сказано — отрезано. «А еще что он тебе говорил про меня?» — подумал Серпилин, глядя, как она, стоя спиной к нему, складывает вчетверо снятое с кровати покрывало. — Мне Филимонов сказал, что его похоронили на станции, около школы, и название станции записал. Как вы думаете, можно будет нам туда на могилу съездить? Он посмотрел на нее и, поколебавшись, все же ответил то, что думал: — Навряд ли… Тем более пока фронт еще близко. — Не до нас людям будет? — спросила она. И он кивнул, радуясь, что женщина умная, и неплаксивая, и способная в своем горе думать не только о себе, но и о людях. А про себя подумал, что ехать туда ей не надо ни сейчас, ни потом. В наступлении, да еще зимой, похоронили где пришлось, в лучшем случае столбик с дощечкой воткнули, а через неделю уже не разберешь, где что, все под снегом. Она вышла за девочкой и вернулась с ней. — Укладывайте, я пока выйду, покурю. — Он встал. — Курите здесь, вы, наверное, в комнате курить привыкли. Валентина Егоровна тоже курящая была, мне Вадим говорил. — Да, бабушка у нее курящая была, — сказал Серпилин, с трудом совладав с голосом. — А я все же выйду… «Бабушка, дедушка», — думал он, шагая взад-вперед по тесной передней. Слова были непривычные. Бабушки обе уже умерли, а тот, второй дедушка, со стороны матери, двадцать лет в бегах… И, вполне возможно, сейчас где-нибудь на фронте… Сколько их теперь на войне, этих дедушек призывного возраста. Птицын, ординарец, тоже с декабря дед — письмо получил. Почему сын уже перед самым отъездом на фронт все-таки не передумал — стронул семью, вызвал сюда, в Москву? Комната лучше, чем у них там, или надеялся, что с питанием будет лучше? Или предполагал, что туда, в Читу, до конца войны не вырвется, а сюда сумеет? А может, просто заранее думал о возможности своей гибели и считал, что если они будут в Москве, в отцовской квартире, то отец скорее сделает для них все необходимое? Ну что ж, мысль нормальная. Серпилин прошел мимо телефона, задев локтем качнувшуюся трубку. И снова подумал о том, о чем думал уже много раз: когда он зазвонит, этот телефон, скоро или не скоро? Жена сына приоткрыла дверь и вышла в переднюю. — Что, уложила? — Серпилин незаметно для себя перешел с ней на «ты», как это у него почти всегда бывало с людьми, к которым он начинал хорошо относиться. Она вздохнула. Лицо у нее было усталое, видимо, ей и самой хотелось спать. — Я вам, как вы сказали, не стелила, только подушку на диван положила, а остальное вое на стуле приготовленное… Может, пока так ляжете? — 502 —
|