|
— Чего? — Тишины. Почему-то думаю: наступит тишина, и спать не смогу. Как на это медицина смотрит? — Не думала об этом. Я хуже всего в своей жизни спала, когда меня от партизан в город на связь послали. В партизанах — привыкла к оружию. А тут, особенно первое время, из головы не выходило, что фашисты могут в любую ночь прийти, а я — безоружная. Чувствовала себя как голая. — Каждый по-своему с ума сходит. — Левашов вспомнил о жене и вздохнул. — Вот мы и дошли. Зайдете погреться или сразу дать вам Феоктистова? — Если можно, сразу. Когда Таня пришла, Синцов спал. В большом подвале большого и когда-то, наверное, высокого дома, куда ее привел ординарец Левашова, длинный, как коломенская верста, Феоктистов, она увидела сидевшего за столом у телефона лейтенанта. Когда она вошла, лейтенант быстро встал и пошел навстречу. Он оказался очень маленьким, но строгим, — сразу спросил: — К кому прибыли? Она объяснила, что хочет видеть капитана Синцова. Но он так сердито сказал, что капитан Синцов спит, словно не дал бы разбудить своего комбата, явись тут хоть сам генерал! — А как вы думаете, скоро он проснется? Строгий маленький лейтенант даже не стал отвечать на это, а спросил, по какому она вопросу. Может быть, он, как начальник штаба батальона, может заменить капитана? Улыбнувшись его суровости, Таня сказала, что нет, он не может заменить капитана, — она по личному вопросу. — Тогда садитесь, ждите, — строго проговорил маленький лейтенант. — Раньше чем через два часа все равно не разбужу. — Правильно. — Таня села. — Как ваша фамилия, товарищ лейтенант? — Ильин, Николай Петрович. — Он поколебался и добавил: — Можно — Николай. Но она не воспользовалась разрешением. — Я посижу, товарищ лейтенант, если не помешаю, конечно. Он долго смотрел на нее и вдруг улыбнулся. — Чему улыбаетесь? — Сам не знаю. Наверно, давно женщин не видел. — А я у вас уже была в батальоне, пять дней назад. Но вы тогда спали, — вспомнила Таня ту ночь и накрытую полушубком маленькую фигурку рядом с проснувшимся Синцовым. Ильин посмотрел на нее внимательно, словно что-то сообразил, и позвал: — Иван Авдеич!.. Откуда-то сбоку, из-за плащ-палатки, вышел Авдеич, спросонок прилаживая на голове ушанку, хмуро покосился на Таню и мягко, по-стариковски приставил валенок к валенку. — Здравия желаю, товарищ военврач третьего ранга! — Здравствуйте! Таня была очень рада увидеть его, потому что он и тогда, когда Синцов отправил его дежурить вместе с ней в госпитале, сначала был такой же заспанный и со сна сердитый. А потом оказался самым добрым человеком, и все у него нашлось: и теплый чай во фляжке, и пшенный концентрат в котелке, и махорка. И главное, он настоял в ту ночь, чтобы она поспала. Смешно было чувствовать себя старшей по званию рядом с этим стариком солдатом. Настоял: «Спи!» И она послушалась и проспала целых четыре часа, как у Христа за пазухой. — 448 —
|