Пройдя полтора километра по окопам переднего края, Серпилин вместе с Цветковым остановились около одного из дежуривших в окопах солдат. С тех пор как солдат заступил на пост, у немцев ничего не было слышно. В их траншеях, тянувшихся по краю хутора, вдребезги разбитого бомбежкой, всю ночь стояла мертвая тишина. — Только час назад один свисток был и небольшое хождение, — доложил солдат. — Возможно, разводящего вызывали, — сказал Серпилин. — Всю ночь молчат фрицы, — сказал солдат. — На пустой желудок много не наговоришь. — А как у вас с пищей, с наркомовским пайком? Жалоб нет? — спросил Серпилин и почувствовал, как Цветков весь напрягся за его спиной. — Никак нет, товарищ генерал, — сказал солдат. «Черт его знает, — подумал Серпилин, — не вводили мы этого „никак нет“ и не культивировали; само собой, незаметно из старой армии переползло и возродилось, и все чаще приходится его слышать… Парень молодой, не с собой его принес, здесь приобрел». Он спросил у солдата фамилию, какого он года и откуда. Фамилия у солдата оказалась редкая — Димитриади, он был грек из-под Мариуполя, двадцатого года рождения. — Говорят, товарищ генерал, что Сталинградский фронт уже на полдороге к нашему Азовскому морю. — Примерно так, — сказал Серпилин. — Об итогах боев за шесть недель слышали или еще не слышали? — Говорят, богатое сообщение. Обещали утром в роту доставить. Серпилин уже собирался идти дальше, но солдат остановил его вопросом: — Товарищ генерал, разрешите спросить? — Ну? — Правда, по радио передали, что союзники сегодня ночью по всей Европе высаживаются? — Кто это вам сказал? — Солдаты говорят. Говорят, Черчилль обещал свое слово все-таки выдержать, которое товарищу Сталину дал, — чтобы их высадка хоть и в последний день, а все-таки по сорок второму году считалась. — Тише, — сказал Серпилин и приложил палец к губам. Солдат удивленно посмотрел на Серпилина и шепотом спросил: — Почему? — Немцы услышат, — сказал Серпилин. — По какому радио эту военную тайну приняли — по московскому или по солдатскому? — По солдатскому, — поняв шутку, улыбнулся солдат. — Нет, товарищ боец, — уже серьезно сказал Серпилин. — Не высадились наши многоуважаемые союзники и пока не собираются. Так что придется нам и в дальнейшем на самих себя рассчитывать. — Конечно, — ответил солдат с готовностью, в которой чувствовалось разочарование. Ему было жаль, что солдатское радио набрехало и, стало быть, опять выходит, что войну не укоротит никакое чудо. — 15 —
|