|
– Какая ночь?.. Иванов! Что он говорит? Сумерки путает с ночью. – При грозовой облачности темнота наступает почти на полчаса раньше. Об этом хорошо знает каждый летчик и метеоролог. Когда нам приказали вылететь на задание, этого не учли, – ответил я, стараясь отвести удар от Иванова. – Это ты знаешь!.. А как наш Су-2 сбил, не помнишь? – В этом я виноват! Но за этот проступок уже рассчитался шестью сбитыми вражескими самолетами. Разговор дальше пошел, как говорят, вкрутую. Я не сдержался, заговорил о неразумном использовании истребителей, о распылении сил. Вызвал нарекания командира соединения. – Иванов! Эскадрилью ему доверять нельзя. Подготовь приказ о снятии его с комэска! – сделал вывод Осипенко. – Он заместитель. До возвращения Соколова исполнял обязанности командира, – пояснил Иванов. – И с заместителя надо снять. Понизить до командира звена. Пусть сначала научится управлять звеном! Чувствуя, что в раздражении я зарвался, попросил разрешения идти. Осипенко махнул на меня рукой и направился на командный пункт. А я поспешил в эскадрилью. – Ну, как поговорили? – спросил меня при возвращении Соколов. – Надолго в памяти останется эта беседа. – Чем же закончился разговор? – Осипенко остался командиром дивизии, а я стал командиром звена. – Зачем спорил? – А! Хотел правду высказать… Сейчас бы в бой. – С таким настроением воевать нельзя. Злость приводит к необдуманным действиям. Надо успокоиться, – посоветовал Соколов. Как раз в это время к командиру эскадрильи подошел Фигичев, доложил о прибытии. Соколов прервал его и строго спросил: – Почему от ведущей пары ушел? – А куда же он нас вел? – кивнул Фигичев в мою сторону. – Я сел на свой аэродром! А вот ты куда ушел со своим звеном, и почему сел в поле, вынужденно? – с раздражением спросил я. – Товарищ Фигичев! Чтобы это было в последний раз! – предупредил Соколов. – На Халхин-Голе за такие действия отдавали под суд! Вас спасает только то, что самовольный поступок обошелся без тяжелого летного происшествия, – предупредил Соколов. На смуглом лице Фигичева появилось виноватое выражение. Даже бакенбарды на щеках опустились. Видимо, только сейчас он начал осознавать свой поступок. Слова Соколова его напугали. – Вам понятно? – повысил голос комэск. – Понятно, товарищ старший лейтенант! – Идите и готовьте звено к вылету! Мы с Соколовым молча обдумывали обстановку. Сейчас получим боевую задачу. Было не ясно, кто поведет в бой подразделение. Соколов пока знакомился с делами и сегодня вести группу не готов. Мне была понятна причина неприязни командира дивизии. Она вызвана моими решениями по выполнению штурмовок полным составом эскадрильи. — 45 —
|