|
Плотины Мёне и Сорпе регулировали около двух третей потребности в воде для Рурской области, а плотина Эдер — состояние воды для Везера и Фулды. При их разрушении на долгие месяцы остановилась бы работа промышленности и транспорта, а также подача питьевой воды в большинство промышленных районов. Огромные, похожие на барабаны бомбы весом в тонны крепились к переделанным «Ланкастерам» и были предназначены для взрыва дамбы. Непосредственно перед их сбросом самолеты с помощью дополнительного мотора должны были перевести бомбы в состояние вращения. Бомбы, падая в воду, прыгали по воде, минуя таким образом заградительные торпедные сети, и, ударяясь о стену дамбы, шли на дно, где взрывались с помощью гидростатического взрывателя на установленной глубине. Эта бомба являлась творением доктора Уоллеса. Поскольку водоподъемные плотины находились в глубоких долинах между горами, а самолеты пикировали на них со скоростью 370 километров в час и сбрасывали свои бомбы на высоте 20 метров, им нужно было после сброса как можно скорее уйти вверх, чтобы не попасть под воздействие взрывной волны. Командир Гибсон: «Между Хаммом и Соестом мы повернули направо, где увидели холмы Рура. Перелетев их, мы оказались сначала над озером Мёне, а затем и над самой плотиной, мощной и необъятной. Она лежала под нами, как на ладони, и напоминала с высоты полета модель… Затем немцы открыли огонь, и это был ужасный момент. Мы находились к этому времени в нескольких сотнях метрах от дамбы, и специальный механизм на борту самолета, благодаря которому бомба должна вращаться, уже начал работать. Мой самолет казался мне таким крошечным в сравнении с огромной дамбой. Я чувствовал запах сгоревшего пороха и видел пролетающие мимо осветительные ракеты, а затем крик: «Сбросить бомбы!!!» Пока мы еще кружили над озером, нам были видны вздыбившиеся вверх огромные фонтаны воды. Вначале показалось, что это взорвалась плотина. Затем над деревьями прошумела еще одна машина. Когда самолет был примерно в 100 метрах от плотины, кто-то крикнул: «Боже! В него попали!» Я еще видел, как падала бомба, а неподалеку от электростанции рухнула наша машина. Затем я приказал следующему экипажу начать бомбардировку… Опять произошел этот невероятный взрыв, который возмутил всю поверхность озера. Если теория конструктора бомбы Уоллеса верна, то плотина должна была уже прорваться. Но она прорвалась только после шестого взрыва. Я летел над дамбой и не верил своим глазам. В ней был пролом, шириной около 100 метров, через который устремились огромные массы воды. Зенитки уже не стреляли. Все было тихо, был слышен только шум падающей воды. Мы же полетели дальше, к плотине Эдер. Ее стену было трудно увидеть, так как в долине уже сгустился туман. И хотя дамба была незащищена, нам с большим трудом, после потери одной машины, удалось разрушить ее…» — 212 —
|