|
«Мы привыкли видеть в первичном позыве момент, настоятельно движущий к перемене и развитию, а теперь должны увидеть в нем как раз противоположное, а именно, выражение консервативной природы всего живущего. С другой стороны, нам тотчас же приходят в голову те примеры из жизни животных, которые, по-видимому, подтверждают историческую обусловленность первичных позывов. Когда некоторые рыбы в период нереста предпринимают затруднительные странствия, чтобы метать икру в определенных водоемах, весьма отдаленных от обычных мест пребывания, то, по толкованию многих биологов, они только возвращаются в прежние жилища своей породы, смененные с течением времени на другие. Тем же объясняется и странствование перелетных птиц… Если, таким образом, все органические первичные позывы консервативны, приобретены исторически и направлены на регресс и восстановление прежнего, то успехи органического развития мы должны отнести за счет внешних нарушающих и отвлекающих влияний»[14]. Внешняя корректировка («отвлекающие влияния») как раз и обеспечивается естественным отбором — системой строгих допусков, регламентирующих проявления собственной витальности, или, как предпочитает выражаться Фрейд, «консервативной природой всего живущего». Пример с идущими на нерест рыбами здесь очень подходит, он свидетельствует о том, что даже система регуляторов, держащая в рамках экспансию вида, не всегда предотвращает выбросы суперанимации — расточительные, избыточные проявления природы, не принимающие во внимание автономность отдельных организмов. Как если бы команды, передаваемые «эгоистичными генами», по меткому выражению Ричарда Доукинса[15], могли бы в определенные моменты перебиваться более сильными командами, не содержащими записи «сохранить текст во что бы то ни стало». Антропогенез такие возможности предоставил в избытке, и их реализация начисто опровергает расхожее представление о хрупкости и беззащитности жизни, все время нуждающейся в заботе, взращивании и покровительстве свыше. Если стихия жизни в чем-то и нуждается свыше, так это в окрике «стоять!», предотвращающем тератологическое расползание за пределы хороших форм[16]. Природа вампира не составляет какого-то исключения, скорее именно она выражает сущность природы вообще, сущность фюзиса, которому позволено не считаться с логосом. В спекулятивном плане можно представить себе две составляющие жизни, Ж1 и Ж2. Вторая составляющая просачивается в явленность через ячейки отдельных организмов, контролируется как раз эгоистичными генами, а впоследствии и еще более «эгоистичными» сознаниями (эго-формациями). — 72 —
|