|
В организме высших животных и человека мы часто находим эти примитивные формы движения сохранившимися в подобных соединениях клеток, которые работают относительно независимо от психических импульсов центрального нервного органа (или искусственно были от него отделены). Следовательно, в рамках более высокого соединения клеток всего организма они ведут еще относительно самостоятельную протозойно-метазойную жизнь. Способность к прямому местному сокращению под влиянием раздражения (например, при пропускании электрического тока) еще сохранилась в мускульной системе высших животных. Движения белых кровяных телец стоят в близком родстве с движениями амебы, движения мерцательного эпителия или сперматозоидов — с проявлениями жизни у определенных инфузорий, перистальтические движения кишок родственны червеобразному типу. Точно так же кровеносная система представляет собой довольно автономный, изолированный от влияния высших волевых процессов, союз клеток, а биение сердца является самым чистым типом ритмической формы движения. Наконец, мы должны напомнить также о поперечно-полосатой мускулатуре, тех двигательных феноменах примитивной группы, которые развертываются независимо от воли, прежде всего дрожательные и клонические движения; они также имеют чисто ритмический характер. Большую группу всех этих, очень древних в филогенетическом отношении, первичных самостоятельных движений в высших организмах мы обозначаем как растительные формы движения. Интересно, впрочем, что можно проследить, как склонность к ритмическому темпу движений в процессе развития из сферы аппаратов растительной жизни распространяется на более высокие формы душевных проявлений у млекопитающих, детей и первобытных народов, хотя с прогрессирующим культурным развитием она, видимо, смещается в сторону более сложных аритмических движений, не исчезая при этом. совершенно и на достигнутой ступени духовного развития. Из многих примеров упомянем только о круговом движении, подобном движению колес в часах, некоторых хищных зверей в клетке, и аналогичных ритмических движениях идиотов, об играющих необыкновенно большую роль танцевальных движениях у дикарей, наконец, о склонности детей кружиться то в ту, то в другую сторону в продолжение четверти часа (в особенности перед засыпанием), о склонности к стереотипным движениям (прыгать, барабанить) и к вербигерации, т. е. к монотонному бессмысленному повторению звуков, слогов и ряда слов. В развитии музыки, с самого начала теснейшим образом связанном с психомоторным аппаратом, лучше всего можно проследить ход возникновения ритмических чувствований и двигательных импульсов. Знатоки подчеркивают прежде всего необыкновенную монотонность непрестанного повторения припева и слов в танцевальных песнях примитивных народов. Самый простой ритм, который своим однообразием был бы невыносим для культурного человека, удовлетворяет акустически-моторную потребность первобытного человека. Напротив, такт современного вальса расчленен на неравные трехчетвертные группы, кроме того, при помощи мелодии в верхнем голосе затушевывает основной ритм и имеет тенденцию путем частых синкоп к своему разрыву. Если мы сравним картину нотного письма времен начала западной художественной музыки с современной, то с первого взгляда убедимся, как далеко мы продвинулись по пути развития уже в эти немногие столетия (от более строгих ритмических форм к высшей степени сложным и дробным тактам, которые при более примитивном ощущении должны казаться аритмичными). — 66 —
|