Деньги или любовь. Жертвы половой войны

Верхом наивности было бы думать, что женщины могли быть свободны, когда всё общество было основано на насилии, от которого страдали и мужчины тоже. Само собой, женщина всегда была на подчинённом положении, и ещё раньше — физической собственностью. Но её не «угнетали», ею пользовались, что самих женщин, разумеется, вполне устраивало. Потому что кто будет защищать женщину посреди беспрерывного насилия? Кто будет её кормить посреди беспрерывного голода? Кто её любит и ею обладает. И такое обладание женщине — счастье, потому что альтернатива… Но не будем о грустном.

Веселее было бы послушать теоретиков «раскрепощения» женщины, которые очевидно считали, что женщину нужно было защищать и содержать просто потому, что она святая. Разжигая в читательницах обиду на «угнетателей», хитрозадые теоретики и знатоки женской психики одновременно раздували и эгоцентризм слабого пола, чувство исключительности и права на особенное к себе отношение. В их многотомных изысканиях и душераздирающих баснях, выборочно понадёрганных из истории, были такие ужасы, что волосы дыбом вставали. Но как известно, чем наглее ложь, тем больше хочется в неё верить. И впечатлительные современники, а особенно современницы, так прониклись, что и до сих пор не могут думать о женщине иначе как о вечной жертве своей тяжкой доли. В той теоретической писанине было всё, от издевательств над женщинами до надругательств над женщинами. Не было только издевательств и надругательств над мужчинами, кои составляли остальные 90 % человеческой истории. И не было счастливых и довольных женщин. Их постарались не заметить, дабы не портить картину.

Настоящее

Ещё смешнее, что все эти фокусы в конечном итоге привели к тому, что освобождённую от опеки мужчины страдалицу так нагрузили работой, что эта доля превратилась в просто невыносимую! В конечном итоге освобождение женщины стало перманентной задачей эмансипированного общества. И задача эта становилась всё сложнее. Парадоксальным образом, чем больше общество её освобождало, тем сильнее женщина нуждалась в освобождении. Теоретики и практики эмансипации, как первые ученики, взяли пример со строителей коммунизма в отдельно взятой стране — у тех, как известно, было так — чем больше его строишь, тем сильнее в нём классовая борьба. Вот и тут тоже. Молчаливое, но упорное сопротивление классовых врагов женщины в лице реакционно настроенных, патриархальных, собственнических мужчин, никак не слабело. Всё-то они хотели заграбастать несчастных женщин. Поэтому бескомпромиссная борьба с социальным неравенством женщины, её приниженным положением, её постоянной и всё углубляющейся дискриминацией и в семье, и в сфере занятости, и в политике, и в науке, и в искусстве, и везде где только можно, навсегда захватила сердца и умы культурной и политической элиты «цивилизованных» стран. Причём упор делался как раз на экономической зависимости женщин, в чём, и надо заметить довольно правильно, они углядывали корень зла. Своим вульгарным материализмом они засекли и сумели подрубить под корень саму любовь, что навевает мысль, что эти борцы вовсе не такие уж скудоумные, как могло показаться. Скорее, это некое коллективное воплощение самого Разрушителя! Но от таких обобщений мы, пожалуй, всё же воздержимся.