Мама и детский сад

Алеша, сидевший за столом, в смущении и замешательстве наклонился.

— Может быть, Алеша расскажет?

— Нет, я не хочу,— заявил Алеша.

Тогда я вкратце рассказала, как было дело. Папа очень огорчился и возмутился:

— Мы не позволим, чтоб у нас такое в семье происходило. Я предлагаю удалить его из-за стола за такие вещи. Ты как думаешь, мама?

Я, поколебавшись, согласилась. Алеша расплакался в комнате, ревел громко, но недолго.

— Пап, я приду-умал...

— Что ж ты придумал?

— Не делать так больше...— почти спокойно уже сказал Алеша.

— Ну вот,— решительно заявил папа,— когда не будешь, тогда и будешь с нами есть, а сегодня сделал, значит, и есть не будешь. Алеша разревелся с новой силой:

— А я хочу есть, не могу терпеть!

— А мы хотим, чтоб у нас таких вещей не было!

Эти две фразы были повторены несколько раз (по-моему, зря папа повторял одно и то же).

Наконец Алеша протянул:

— А я вам спать не дам до утра.

Папа вынес его из комнаты в мастерскую:

— Мы не хотим, чтоб ты мешал нам спать, вот и сиди один тут.

— Нет, я не буду так делать,— поспешно решил Алешик.

— Будешь ложиться без крика?

— Да,— тихо сказал Алеша.

Я помогла надеть майку, уложила его. Моя ласка снова вызвала у него слезы и всхлипывания.

— Я очень хочу кушать,— жалобно запросил он.— Я не могу терпеть.

— Надо потерпеть, очень даже сможешь,— я постаралась сказать это почти суро­во.— Сам виноват. Ты думаешь, нам с папой приятно? Мы тоже есть не смогли из-за всей этой истории!

Мои слова неожиданно подействовали на Алешу как-то успокаивающе. Словно он почувствовал, что не насилие совершается над ним, а закономерное, естественное воз­мездие за огорчивший всех поступок. Через минуту он уже успокоился, даже о чем-то поговорил с папой и быстро заснул.

Это хорошо, что он так буйно протестует против насилия, от которого нам надо от­казаться. Мы решили делать так: не применять наказания по собственному, индивидуаль­ному, «взрослому» решению, а предлагать всем вместе решать, как быть в том или ином случае. Тогда последствия «содеянного» будут восприниматься ребятами не как наси­лие со стороны взрослых, а как выполнение того общего решения, которое принимали и сами малыши».

Я не сразу решилась привести эту запись: стыдно за нас, обоих родителей. И главное, почти все не так, как следовало бы: от первого моего движения (отобрала самокат, не попытавшись разобраться) до заключительных глубокомысленных выводов, которые выглядят справедливыми, а по существу антигу­манны, ибо устраивать обсуждение, т. е. суд над человеком, если и можно, то лишь раз в жизни, да и то не по любому поводу и не всегда путем общего голо­сования. В данном случае повод был сверхсерьезен (ударил и хотел укусить маму!), но... давайте разберем все с самого начала.