Будь моей мамой. Искалеченное детство

– Ладно, милая, нам пора. – Я взяла ее за руку и поднялась, доктор Берроуз открыла нам дверь. А когда мы вышли на улицу, у меня появилось дурное предчувствие.

ГЛАВА 29 Терапия

Это предчувствие не покидало меня весь день. Мы с Джоди сидели на диване, я читала ее любимые стихи Ширли Хьюз: «В кране теплая вода, а в реке – холодная». Раньше она переворачивала страницу за страницей, повторяла слова и слушала стихи, в общем-то, с удовольствием. Теперь – никакой реакции, как будто она глухонемая.

Психическое состояние Джоди претерпело качественное изменение, и я понимала, что в этой ситуации не могу оказать ей адекватной помощи. Наблюдать за ее состоянием было отчасти страшно, а отчасти просто горько. Сколько еще изменений может претерпеть человеческая личность? Куда в конечном итоге заведут ее все беды и боль? Казалось – туда, где мрак и безмолвие, туда, откуда уже никто не сможет вернуть ее. Я видела, что ей срочно нужна помощь. Но какая помощь? И чем я сейчас могу помочь?

Отложив книгу, я приблизилась к Джоди, снова и снова вспоминая вчерашний прием у доктора Берроуз. Я, конечно, не ожидала чудесного исцеления, но надеялась, что прогресс хотя бы наметится. Но прием только показал, до какой степени была сломлена Джоди – даже специалист не смог достучаться до нее. Я откинула прядку волос у нее со лба и посмотрела на ее бледное, каменное личико. Неужели она останется такой навсегда?

– Я чувствую себя беспомощной, Джоди, – прошептала я. – Как я хотела бы что-то сделать для тебя! Хотела бы быть крестной феей и уметь колдовать, чтобы все твои беды просто исчезли.

Я держала ее на коленях, слегка покачивая. Джоди не реагировала. Я перевела взгляд на окно, за которым пролетела снежинка. За ней еще одна, и еще… Они падали с небес и таяли, едва соприкасаясь с землей.

– Смотри, – я повернула ее лицом к окну, – снег в апреле!

Она как будто посмотрела, и ее глаза на минуту стали осмысленными.

– Хочешь, выйдем на улицу и посмотрим? Тебе же нравился снег, помнишь? Пожалуйста, посмотри.

Но прошло мгновение, и она снова опустила взгляд в пол, не выказывая эмоций и не видя ничего вокруг.

В семь я уложила ее спать, и, поскольку девочки были в музыкальной школе, а Эдриан возвращался поздно, дом был всецело в моем распоряжении. Читать не получалось – я не могла сосредоточиться, включила диск с классической музыкой – и стало еще печальнее. В итоге все закончилось просмотром телепрограмм, я почти совсем убавила громкость, чтобы не пропустить ни единого звука из комнаты Джоди. Пораньше ушла спать и, лежа без сна, молилась – впервые за тридцать лет.