Лунное дитя

В склепе проводили инициацию учеников, скрыть его местоположение от которых также сумели с гениальной Простотой. Учеников подвозили к дому на машине, а на глазах у них были обыкновенные автомобильные очки, вместо стекол в которые были вставлены металлические пластины. Сам же склеп был оборудован для эвокации. Устроено там все было сложнее, чем у Весквита в Неаполе, ибо от этого зависела безопасность Ложи. На полу были изображены символы, смысл которых не был до конца ясен даже Четырнадцати; любой из этих символов, случайно задетый, мог стать магической ловушкой для предателя; а поскольку таковым был каждый из Четырнадцати — и не мог не быть им, если хотел достичь высших ступеней, — то низменный страх был лучшим стражем этой мрачной святая святых. В назначенный час мистер Батчер явился в апартаменты графа, ему надели автомобильные очки и отвезли в Бет-Хол или «Дом Ужаса», как маги называли склеп между собой.

Баллок, мадам Кремерс, Абдул-бей и жена Дугласа были уже там. Первая часть церемонии состояла в отказе от обетов, данных за миссис Дуглас священником при крещении: это было формальное отступничество от христианской веры. Делалось это не из ненависти к христианству, а для того, чтобы позволить ей вновь выйти замуж в виде Лизы и под ее девичьей фамилией. Следующим был турок, которого заставили отказаться от ислама и вступить в брак с ней под именем маркиза Ла Джуффриа. После этого американский священник вновь утвердил их в христианской вере, чтобы скрепить таинство брака. Теперь они были муж и жена. Ужас таился в той будничной простоте, с которой все эти храмовые священнодействия буквально выворачивались наизнанку. Можно понять доброту верующего христианина, объясняющего черные мессы бунтом измученной души или припадком безумия. Он способен представить себе запоздалое раскаяние человека, в лей участвовавшего, и то просветление, которое затем наступает; однако столь хладнокровное извращение самых святых обрядов, отыгранных походя, как пустая прелюдия к задуманному преступлению, сопоставимому в глазах здравомыслящего человека только с убийством, вызвала бы не только у свободомыслящего христианина, но даже у еретика ощущение ничем не извинительного святотатства.

Дуглас не пренебрег никакими средствами, способными помочь осуществлению его плана. Баллок и мадам Кремерс изображали «деток», сам же Дуглас, как «глава семейства», отдал свою жену в жены турку. Для полной картины святотатства недоставало лишь реального жертвоприношения. К нему и приступили.

Дуглас испытывал удовольствие не только от устроенного им убогого преступного фарса, но и от тех мучений, которые испытывала при этом его жена. Каждое новое унижение терзало ее сердце, причем она сознавала, что это — только начало, что подлинный разгул дьявольской силы еще впереди. От Батчера, Кремерс и Абдул-бея больше ничего не требовалось, и их увели из склепа. Баллок остался, чтобы проделать ту операцию, за которую ему был обещан гонорар.