Лунное дитя

Сегодня брат Сирил был в самом возвышенном настроении.

—Помнишь ли ты, кто сказал: Surtout, pas de zele? — начал он. — Кто бы это ни был, я его теперь очень хорошо понимаю. Мой дорогой братец, ты велик, ты силен, ты очень хитер, но так дело не пойдет. Ты делаешь все слишком хорошо. Представь себе, что ты — русский генерал, если это поможет твоему хилому воображению; впрочем, что бы ты сейчас ни думал, не имеет и не будет иметь никакого значения до тех пор, пока ты не поймешь, что одерживать слишком много побед так же плохо, как каждый день есть куропаток. Да, ты блестяще организовал оборону нашей цитадели, за что тебе честь и хвала от имени Республики — можешь поцеловать мне руку. Но дальше ты стал преследовать разбитого врага; ты уничтожил самые мощные его силы; а после этой ночи, боюсь, он вообще раздумает нападать на нас. Это никуда не годится.

—Но они сами вызвали на себя силы Смерти, — возразил брат Онофрио. — Откуда мне было знать, что они притащили сюда бедного старого Весквита и затеяли операцию такого масштаба, что она не могла хорошо кончиться, не так, так эдак?

—Однако ты и с бедным молодым Гейтсом обошелся не лучше!

—Да, есть у меня такая слабость — увлекаться Таро, забывая обо всем; но он ведь и сам задумывал магическое убийство! Я не мог помешать ему иначе, кроме как на том же самом плане. Взявший меч от меча и погибнет.

—В этом я не могу с тобой не согласиться; и тем не менее меня не покидает ощущение, что ты перегнул палку.

Мне хотелось, чтобы и Дуглас, и Баллок оказались здесь, рядом; вот тогда и нужно было бы запустить эту механику на полную мощность.

—Надо было сказать мне об этом раньше, — заметил брат Онофрио.

—Откуда же я знал?

Брат Онофрио сделал не совсем приличный жест. Его снова «поймали».

—Я только теперь понял, — продолжал Сирил, — до какой степени точны и целенаправленны были все твои действия. Что ж, теперь нам ничего не остается, кроме как расслабиться и дать отдохнуть нашим сердцам в атмосфере мира и капуанской неги. И все же... Вспомни судьбу Ганнибала и Наполеона! История повторяется — побед у нас уже слишком много!

Брат Онофрио даже подскочил от удивления.

—Какая нега? — воскликнул он. — У нас же идет Великий Эксперимент!

—Разве? — лениво протянул Сирил.

—И кризис должен наступить уже в следующем месяце!

—Но ведь в году целых двенадцать месяцев.

Чувствуя обиду, брат Онофрио поднялся на ноги. Он терпеть не мог, когда с ним играли подобным образом; если это была шутка, он не понимал ее, а если оскорбление, то тем более не мог его снести.