|
— Я клянусь! — возопил он, воздевая правую руку к небу. — Клянусь, что никто из нас не хотел причинить тебе вреда. Внутренне он покраснел, сознавая, что это ложь, которая не поможет отвести направленный на него удар. Он поискал новые слова. —Клянусь, что мы не будем пытаться прорвать вашу оборону, — сказал он, втайне надеясь удовлетворить этим стража врат и все же сохранить за своей командой возможность выполнить намеченное, то есть напасть на «Сачок для Бабочки» изнутри. Слова же, произнесенные Весквитом вслух, чрезвычайно огорчили Абдул-бея, решившего, что теперь весь их план пойдет насмарку, и связь с Белой Ложей окончательно прервется. —Мы нанесли удар сами себе, — простонал он и упал, в этот раз действительно потеряв сознание. За ним последовал Артуэйт, попытавшийся было еще раз воззвать к демону, которого считал таким могучим; но, охваченный судорогой, точно отравленный стрихнином или умирающий от тетануса, он упал на лежавшие на земле трупы. Весквит, потрясенный судьбой своих товарищей, обратил к образу брата Онофрио взгляд, полный нечеловеческого страха. Брат Онофрио продолжал улыбаться, и Весквит протянул к нему обе руки: —Смилуйся! — воскликнул он. — О, господин мой, смилуйся над нами! У его ног дернулся Артуэйт, его затрясло, и на губах у него вспенилась черная легочная кровь. И старик вдруг понял, что вся его жизнь была потрачена понапрасну, и что путь, которым он шел, был ложным. А брат Онофрио все улыбался. —Господин мой! — вскричал Весквит, поднимаясь с колен. — Пусть лучше умру я! Решение принять Смерть есть высшая из всех формул, когда-либо произносившихся человеком; и, как Любовь в человеке по природе своей есть Смерть, а тем самым и таинство, ибо он готов принять смерть ради Любви, так и тот, кто добровольно приемлет Смерть, обретает Жизнь — и обретает Любовь. Весквит сделал рукой знак креста, символ Того, Кто Своею смертью дарует Жизнь, Кто стал орудием той Жизни и той священной Смерти, которые с первых дней Творения называют Спасением. И тут его, точно молнией, озарило истинное Знание, столь сокровенное и в то же время столь простое, что его можно было бы без боязни провозгласить на рыночной площади, и ни один человек его бы не услышал. Весквит с невыносимой ясностью увидел себя — глупого, слабохарактерного старика, которого прибрали к рукам преступники, превратив в своего сообщника. И он понял, что спасти его теперь может только Смерть. А брат Онофрио все улыбался. — Пусть же вернутся обратно вызванные мной силы! — громко произнес Весквит. И умер смертью праведника, принесшего себя в жертву справедливости. — 125 —
|