|
Характеристика степеней достоверности, служащей основанием уголовных приговоров, была бы не вполне закончена, если бы мы не обратили внимания на следующие слабые стороны судебной достоверности вообще. 1. Как бы высока ни была достоверность, составляющая основание уголовного приговора, она, как человеческое убеждение, несомненно имеет субъективный характер. Cовершенно верно, что доказательства иногда бывают так сильны, так могучи, что нужно искусственно возбудить в себе сомнение, упорно защищаться от навязывающегося убеждения, чтобы не признать их достаточными. Есть случаи, когда доказательства настолько сильны, что как бы вымогают yбеждeниe; есть случаи, когда каждый в положении судьи признает их вполне достаточными. И тем не менее, как уже было замечено в другом месте, нельзя без забвения самой сущности дела не признать, что везде, где только человек судит об истинности факта, индивидуальность этого человека сильнейшим образом влияет на образование убеждения. В математике личность исследователя остается без всяких последствий для выкладок, машина может здесь вполне заменить человека, но в исследованиях фактической истины, в деле нравственной достоверности индивидуальность судьи дает свой отпечаток всему исследованию. При оценке условий достоверности, при сравнивании их, при общем выводе о всей массе доказательственного материала индивидуальность судьи играет важную роль. Доверие к свидетелям обусловливается нашим личным опытом о людях и жизни; наши выводы из вещественных доказательств ограничены пределами наших личных знаний; наше общее суждение о возможности того или другого события или какой-либо подробности его зависит от богатства нашего фактического знания, нашего развития, широты наших взглядов. Совершенно справедливо замечает Миттермайер, что даже в тех случаях, где судьи соглашаются в мнении о силе данного доказательства, они весьма часто достигают единогласия по совершенно различным соображениям. Один признает свидетеля достоверным потому, что считает его человеком правдивым; другой потому, что показание его обстоятельно и подтверждается другими данными в деле; третий потому, что свидетель своим простым, прямым и ясным ответом произвел на него благоприятное впечатление и т. д. Один судья придает значение присяге как оплоту истины; другой, зная, как часто встречаются легкомысленные клятвы, не считает ее каменною оградой; один верит в темные стороны человеческой души, видит в людях эгоистов беспощадных, когда дело касается их личных интересов; другой верит, что немало на свете добрых людей, что много вообще светлого в человеческой природе. "Мы не отвергаем, говорит Миттермайер (Die Beweislehre, p. 67), что есть известные пути, следуя которым человек вернее достигает истины; мы признаем, что бывают случаи (судья знает, как они редки!), в которых доказательства так сильны, что каждый на месте судьи придет к тому же убеждению. Тем не менее индивидуальность судящего решает вопрос о свойстве его убеждения"(17). Cестра показывает против брата в пользу любовника. Как важны в этом случае, при суждении о достоверности ее показания, наш личный опыт, наше субъективное понимание человеческого сердца! При трудных исследованиях движущих начал человеческих действий, когда мы вступаем в темную область предположений и гаданий, какое решающее значение имеют личность судьи, его житейский опыт, его взгляды на человеческую природу, его собственные психологические наблюдения, пережитые впечатления!(18) — 29 —
|