|
Важно отметить, что символами статуса и символами той или иной социальной идентичности могут быть не только вещи, но и конкретные персоны (люди из прошлого или современники), которые в массовом сознании нечто символизируют. Можно привести немало подобных примеров: Ленин (символ социалистической революции), Сталин (символ «победы советского народа в Отечественной войне», но не только; эта фигура включает в себя и много других символов – «имперского величия СССР», «культа личности» и др.), Гитлер (символ фашизма), Че Гевара (символ освободительного движения, а сейчас еще и символ антиглобалистов), состав группы «Битлз» (символ прогрессивной рок‑музыки), Виктор Цой (символ русского рока) и др. Ну и, конечно, многочисленные секс‑символы разных времен и народов: актриса Мерилин Монро, певица Мадонна, артист Том Круз, футболист Бэкхем и т. п. Множество людей представляют их в качестве своих идеалов и кумиров, стремятся следовать, подражать им, образу их жизни, манере одеваться, причесываться, стилю поведения. Их изображения широко используются в быту, люди хранят их фото, носят на одежде, что, в свою очередь, широко используется, например, рекламистами для продвижения товаров. Именно в употреблении изображений таких персон произошло объединение двух ипостасей самого символа, о которых говорилось выше: как многозначного графического изображения, носителя глубинного смысла, и как средства общения, коммуникации людей (символической интеракции). Это хорошо поняли современные художники. Например, в творчестве американского культового (т. е. самого ставшего символом современного искусства «поп‑арта») художника Энди Уорхола остро ощущается вся условность деления на «одушевленное» и «неодушевленное», «одухотворенное» и «неодухотворенное»: люди, вещи, коммерческие логотипы – все эти вечные символы удостаиваются совершенно равного восхищения. Именно Уорхол в своей известной серии «Портреты» (Элвис и Мэрилин, Ленин и Мао, Мик Джаггер и Роберт Мэпплторп) окончательно довел изображения некоторых персон до статуса социального символа‑знака, в котором ничего личного от этого человека не осталось. Вообще, в художественном (изобразительном) творчестве и до Уорхола и после использование разнообразных символов практиковалось достаточно широко. Можно даже сказать, что каждый элемент художественной системы может быть символом – метафора, сравнение, персонаж, художественный герой, его поза и жесты, и даже детали пейзажа или натюрморта[46]. При этом интерпретации разных смысловых слоев невербального сообщения произведения художника могут быть независимы друг от друга. Картину можно осмысливать и на уровне чисто изобразительного значения, и на уровне сюжетной интриги, и на уровне абстрактных идей, и на уровне ее символизма. В этом отношении, конечно, должны различаться адекватное прочтение мысли художника, основанное на использовании тех же кодов интерпретации, и свободное «прочтение» художественных символов. В последнем случае символ оказывается уже не столько средством коммуникации между автором и аудиторией, сколько поводом для свободного смыслообразования в сознании воспринимающих[47]. — 31 —
|