Обе они подразумевают одно – привести творение, к конечной цели – слиянию с Творцом. И более того, даже их практическая сторона на самом деле – единое целое. И в то время, когда делает что-то «ради Творца», без всякой примеси любви к себе, т.е. не извлекая для себя никакой пользы, не почувствует человек никакой разницы в своих действиях – работает ли он для любви к товарищу, или он работает для любви к Творцу. Потому что для любого творения как закон природы действует то, что все, находящееся за пределами его тела, считается им пустым и совершенно несущественным. И каждое движение, которое человек совершает из любви к ближнему, он совершает как одолжение или за какое-либо вознаграждение, которое в конце концов вернется к нему и послужит его пользе, и поэтому такие действия не могут называться «любовью к ближнему», так как судятся по конечному результату. И это подобно найму, оплачиваемому в конце, и совершенно не может считаться любовью к ближнему. Однако, «в чистом виде» совершить какое-либо действие или усилие из-за любви к ближнему, т.е. без искр одолжения или какой-либо надежды на вознаграждение, которое вернется к нему, – это, по природе вещей, совершенно невозможно. И о том, что из этого следует, «Тикуней Зоар» говорит о народах мира: «все милосердие их – лишь для блага их». — 285 —
|