Каббалистические видения

Каббала предоставляла алхимикам духовную и метафизическую основу для их взгляда на единственное основное вещество во вселенной, prima materia, которая принимала множество проявлений и форм. Алхимики были пленены каббалистическими доктринами, такими как понятие Эйн соф, который проникает во все субстанции и предметы, а также то, что все разнообразие вселенной проистекает из десяти Сефирот, которые, в свою очередь, поочередно эманируют одна из другой. Объединившись с каббалой, алхимия не только развивала объяснение для своего материального воплощения, но также и развивала себя как духовная дисциплина.

Обзор работ Юнга об алхимии показывает, что многие из алхимиков, которых он упоминает, были евреями, или христианами, изображающими из себя евреев, чтобы дать их работам "подлинность", или христианами, которые открыто признали свою признательность каббалистическим источникам. Например, Герхард Дорн, которого Юнг цитирует десятки раз в течение своих поздних работ, написал, что алхимический комментарий на вводные стихи Книги Бытия[56], где говорил об Адаме как "invisibilus homo maximus"[57]— намек на каббалистическую доктрину Адама Кадмона — и считал, что легендарный патриарх алхимии, Гермес Трисмегист, хотя и был египтянином,учился королевскому искусству по Книге Бытия.. "[58]

Как и многие алхимики, Юнг понимал связь между алхимической «Химической свадьбой» Солнца и Луны, золота и серебра, духа и тела, Царя и Царицы и объединением Сефирот ипарцуфим, которые являются центральными идеями каббалы.Сам Юнг пережил каббалистические видения[59]и проиллюстрировал их в меру своего понимания с помощью символа объединения противоположностей, анимуса и анимы. Он считал необходимым объединить женскую и мужскую части личности для достижения целостности и индивидуации.Хотя алхимики вынесли символизм «химической свадьбы» из Каббалы, у них он получил новое развитие и интерпретацию. С проникновением Каббалы в алхимию последняя превратилась в исключительно духовную и психологическую дисциплину. Согласно Патаю, Каббала дала алхимии необходимую сакрализацию и открыла перед ее адептами космологическую доктрину о Сефирот, которая открыла для них не только тайну, сокрытую в материи, но и тайну божественного союза, проявляющегося в самых различных манифестациях[60].

Патай указывает на тот факт, что среди евреев алхимия занимала промежуточную позицию между философией и медициной[61]. Евреи искали «философский камень» как лекарство, которое скорее поможет вылечить больных, нежели приобрести земное богатство[62]. В этом плане, алхимики-евреи ближе, нежели европейцы, подошли к терапевтическому использованию алхимического символизма и идеям, выдвинутым Юнгом.