Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект

И сенаторы оправдали Пилата: «Бани важнее Храма!» А уж прилипло ли сколько-нибудь от этого ремонта к рукам Пилата, того мы не знаем. Может, и прилипло. Чиновники все одинаковы.

...Но сейчас повторить тот же трюк Пилату уже не удаст­ся. В Риме тут же станет известно, что прокуратор опять взял из корвана кучу денег. «А зачем?» — тут же спросят сенаторы. Не ответишь же, что на заговор... Значит, надо подумать. Крепко подумать.

Главный лозунг Христа

Пилат жил в римской резиденции Иудеи — городе Кеса­рии. И лишь на праздник Пасхи на недельку традиционно приезжал в Иерусалим - привозил в Храм дары от римско­го императора. И как раз в самый его приезд, в четырехстах метрах (!) от резиденции Пилата случается вопиющее безоб­разие - некий молодой человек громит перед Храмом столы менял. Естественно, Пилату об этом становится известно мгновенно.

Туземцев Пилат не любит. Пилат отнюдь не либерал. Ему ничего не стоит отдать приказ римской кавалерии за­топтать группку сектантов, слушающих на пригорке оче­редного пророка. Этих пророков в Иудее - как блох на пар­шивой собаке. И все агитируют против Рима. Вот как об этом пишет Библия: «...Незадолго перед сим явился Февда, выдавая себя за кого-то великого, и к нему пристало около четырех­сот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли. После него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались».

Почему же Пилат делает вид, что ничего не произошло? По­чему не отдает приказ немедленно схватить мерзавца и тут же доставить его на личный суд? За такие дела по местным за­конам вообще-то смертная казнь положена, а выносить смерт­ные приговоры — прерогатива римских властей. Туземцы этого права лишены.

А потому Пилат молчит, что странный молодой человек бросает интересный лозунг: «Отдайте кесарю кесарево!» Причем явно бросает его в расчете на уши прокуратора. И Пи­лат понимает, что демонстрация устроена лично для него. И против тех, кого он, государственный человек, всеми фи­брами души ненавидит и презирает — фарисеев и саддукеев. Молчанию Пилата есть оправдание: прямых оскорблений кесарю не было, а в ваши туземные религиозные разборки я вмешиваться не хочу. Ведь вы же не просили меня о смерт­ном приговоре смутьяну, правда, господа левиты? Действи­тельно, господа левиты почему-то не просят смертного при­говора для возмутителя спокойствия. Даже не схватили его. Чего это они стушевались?