Как убивали СССР

История подвела все мнения об октябрьском мятеже к единому знаменателю. Заверять общественность в благо­творности расстрела парламента уже становится просто неприлично. Большинство давно понимает всю фальшь подобных заверений. Эту фальшь чувствуют даже те, кто слал снаряд за снарядом в Белый дом, успокаивая себя со­ображениями о верности приказу.

Вот что говорил офицер, начавший понимать, что такое честь, только через пять лет после своего преступления:

«Врагу не пожелаю такого. С одной стороны - присяга, устав, приказ, а с другой - считай, что киллер на танке. За­казное убийство. Может, того самого депутата, в которого стреляли, я и избирал...».

«Понимал, что творим что-то неладное. Ведь стреляем в своих, русских. ..Я и сейчас твердо убежден - того побоища можно было избежать. Ведь и у президента, и у депутатов не задница же вместо головы! Неужели по-хорошему не­льзя было договориться? Мы перед всем миром себя опо­зорили. И еще: стыдно служить в армии, которой управляют дегенераты...

Когда стояли на мосту, по внутренней связи периоди­чески с механиком разговаривали. Он не меньше моего пе­реживал. Говорит: «Командир, шкурой чую, загнали нас по верхнюю губу в говно, от которого не скоро отмоемся...».

«Потому я даже счастлив, что сегодня у меня нет наград «за образцовый расстрел российского парламента». «Если бы еще раз попробовать Чечню задавить - лучше туда бы поехал».

И, наконец, на вопрос: «Если завтра Верховный глав­нокомандующий все же прикажет дивизии вновь «восста­навливать в Москве конституционный порядок?» - ответ был таков: «Хрен ему. Дураков больше нет. Для этого есть другие войска, а мы уже под самую завязку этого дерьма нажрались. Но если кто-то из наших выйдет, то стрелять не будет. Бьюсь об заклад».

«Наш» убийца сентиментален. Убивает и комплексует, страдает, а потом эти страдания корреспонденту излива­ет...

Кстати, сентиментальность наталкивается на официаль­ную линию МВД, согласно которой в каждом московском от­делении милиции висят биографии милиционеров, которым посмертно присвоены ордена, за «восстановление консти­туционного порядка» вокруг Белого Дома. Убитые своими, они до сих пор числятся жертвами каких-то загадочных «бо­евиков».

События у мэрии и у «Останкино» 1993 года расследо­вала сотня следователей из самых разных регионов Рос­сии. Руководитель следственной бригады, ссылаясь на гриф «секретно», ограничился заявлением, будто каждый случай гибели или ранения людей был полностью и объек­тивно расследован, что, якобы, и стало основанием для ам­нистии всех участников событий. Таким образом, истинная подоплека событий пока лежит под спудом и ждет своего часа, чтобы расставить политические фигуры не по рангу, а по достоинству.