|
Поэтому, вызвав Виткевича для беседы об экспедиции в Бухару, которая давно уже назрела, а теперь, после последних акций англичан, стала попросту необходимой, Перовский ни в коей мере не хотел ему дать понять, каковы истинные ее цели. О предстоящем походе в Бухару Перовский думал часто, но никого, ни одной живой души в помыслы не посвящал. Посмеиваясь, поглаживая себя по животу, затянутому корсетом – Перовский очень следил за фигурой, – губернатор щурился, весело посматривал на Ивана и молчал. Виткевич тоже молчал и тоже весело щурился. Потом Перовский остановился около стола, достал из ящика лист бумаги и, небрежно бросив его перед собой, закрыл ладонью. – Танцуй, Иван Викторыч, – сказал он. – Не учен, ваше превосходительство. – А ты русского… Тут учебы не надобно: ногами шаркай да руками маши. Не поднимаясь со стула, Иван два раза неуклюже дрыгнул ногами. Перовский засмеялся. – Ну что ты, Иван Викторыч, – сказал он, качая головой. – Придется мне тебя в Россию отвезти, к себе. Там девки ногами такое выкамаривают, ой люли! Ладно. Читай! – И он поднял ладонь с листа бумаги. Виткевич прочитал первые строки и вскочил. Лицо его сделалось радостным, сияющим. – Рот закрой, муха влетит, – сказал губернатор. В рескрипте было написано, что поручику Ивану Викторовичу Виткевичу надлежит отправиться в Бухарию. – Василий Алексеевич! – воскликнул Иван. – Да как благодарить мне вас?! – Как хочешь, так и благодари, – ответил Перовский. Помолчал, а потом, сразу став серьезным, начал говорить: – Ты, Иван Викторыч, будешь первым в Бухаре, кто знает языки, нрав и обычаи азиатов. Ты будешь первым, кто сможет России правду о Бухаре рассказать – побасенки слушать надоело. Мне надобно о Бухаре все знать, чтоб свои выводы делать. Широко расставив ноги, Перовский остановился около окна. Глядя на его широкую спину, на крепкий затылок и красную, изрезанную проволочками морщин шею, Виткевич негромко спросил: – Василий Алексеевич, а в качестве кого я отправляюсь в Бухару? Перовский поднял левую бровь, сощурился. Он ждал этого вопроса и готов был на него ответить. – Ты едешь моим агентом. – Агентом военного губернатора? – Да, военного губернатора. Но такого губернатора, который интересуется не только протяженностью караванных путей, колодцами и хижинами для ночлега, не только ценою на верблюдов и коней, не только иностранцами, торгующими с азиатами, но духом народа, соседствующего с Россией. Духом! И потом я посылаю человека, в которого я верю как в ученого и к которому отношусь с чувством истинно отцовским. А как любой отец, дающий сыну многое, – медленно, чеканя каждое слово, продолжал Перовский, – я жду от тебя подтверждения действием доброго ко мне отношения. — 171 —
|