Хроника рядового разведчика

— Стой! Стрелять буду! — Хрипловатый окрик по-русски прозвучал для нас музыкой.

— Зови командира, — приказал Дышинский, — а то еще натворишь дел. Подбежавшие к нам пехотинцы были изумлены: за рулем мотоцикла сидел немец, а мы сплошной сбившейся массой — в коляске.

Когда мы добрались до штаба дивизии, было еще темно, но чувствовалось приближение рассвета.

Мы были мокрыми, страшно уставшими, но нам не хотелось расходиться. Мы всегда переживали одни чувства, жили одними мыслями и заботами, вместе теряли друзей, вместе делили маленькие радости. Чувство локтя — не пустые слова.

А трофейный мотоцикл еще не один месяц служил нам, находясь в заботливых руках переводчика Ариана Владимировича Дахшлегера, которому он пришелся по душе, пока не был разбит при бомбежке.

Этот поиск в ночь на 17 октября 1943 года под Лиховкой был на редкость удачным, а пленный ординарец командира взвода дал ценные сведения.

Белые призраки

Я вернулся из медсанбата, где находился на излечении, в роту, которая размещалась теперь на руднике Калачевском, под вечер. Первое, на что я обратил внимание, — «старичков» в роте осталось мало… Да, мы гибли. Но наши потери были не напрасны. Боевая работа разведчиков шла непрерывно в любой обстановке. Полученные нами данные о противнике помогали командованию успешно решать боевые задачи, отводили неминуемую гибель сотен солдат и офицеров родной дивизии, помогая выигрывать бой меньшими силами. Лозунг «Без разведки — ни шагу» был фронтовой заповедью. В роте долго не задерживаются. Только сойдешься с товарищем, узнаешь — а его уже нет в живых; другого толком и не разглядишь — первый поиск и последний вздох.

Запомнился мне неудачный поиск, проводимый 17 декабря 1943 года. На задание с Дышинским пошла разведгруппа в составе тринадцати человек. Казалось, все предусмотрели, все учли. Но увы! В траншее оказалась не замеченная ранее овчарка, которая нас обнаружила еще на подходе. Поиск был сорван. После с нейтральной полосы вынесли шесть убитых и пять раненых. Не зацепило только нас с Дышинским. Два-три часа назад вместе шли на задание, разговаривали, шутили, а обратно большинству пришлось возвращаться бездыханными или раненными. Такова обратная сторона фронтового бытия. Хоть и тяжело было это видеть и переживать, но мы не плакали над павшими товарищами — разучились, разучились от горя. Все мы жили рядом со смертью. Командование требовало продолжать поиски, не оставляя времен и на осознание потерь. И только наш санинструктор Женя по-прежнему оставалась чувствительной и остро переживающей за нас.