|
— А мы и не будем. — А кто поведет? — Немец! Пленный! Вначале этим словам никто не придал особого значения: то ли шутит, то ли всерьез. Бесспорно, способом возвращения были озабочены все. Дышинский подходит к пленному, снимает с него камуфлированную плащ-палатку и укрывается ею. Насколько позволяла темнота, осмотрел мотоцикл. Немец, наблюдая за его действиями, начал, по-видимому, догадываться о намерениях разведчика. — Zieht das Motorrad alle sieben?[2] — Ja, ja,[3] — последовал поспешный утвердительный ответ. — Развяжите ему руки, — попросил командир. — Anlassen![4] — приказывает он немцу. Тот направился к мотоциклу, потирая на ходу затекшие от веревки руки, бегло осмотрел его. Постучал по баку, нажал на стартер, и он легко завелся. — Faren! Ich warne, — говорит Дышинский, — ist die Parole falsch oder sckriest du um Hilfe, dann schlys mit dir. Ohne Befehl micht anhalten! Kein Laut! Ich schie?e ohne Warming! Ist klar?[5] * * *Для убедительности командир поясняет и жестами перед самым носом немца, что от него требуют и что его ожидает в случае неисполнения приказа. Пленный садится за руль с веревкой вокруг пояса, конец которой Пратасюк укрепил узлом на коляске. За ним на сиденье — взводный. Он отдает последние распоряжения: — Пока будем выбираться из балки, вам придется меняться — одни бегут, другие едут, потом наоборот. Как поднимемся вверх — всем в коляску. Пилотки снять и убрать. Поедем медленно. Будьте начеку. Огонь — по моей команде. — Потом он снова обращается к нашему «языку» и говорит ему на ухо тихо и твердо: — Nicht schreien! Nicht um Hilfe rufen! Keine Fragen beantwortn! Sonst bist du tod! Vorw?rts![6] — чуть выждав, со вздохом облегчения командует Дышинский, когда половина разведчиков забралась в коляску. Его пистолет упирается в бок немцу. Мотоцикл вздрогнул и, легко взяв с места, выехал на дорогу, деловито урча мотором, пополз в гору, изредка бросая в бегущих за ним ошметки грязи. Бежать ребятам тяжело, ноги скользят. «Лишь бы не упасть», — думает Сидоркин, а подошвы сапог, как назло, попадают в такие места, что ему кажется — вот-вот упадет или вывихнет ногу. Через несколько минут балка остается позади, и все забираются в коляску. Под колеса неторопливо побежала давно не езженная, но вполне сносная дорога, освещаемая только узким лучиком фары. Вести машину в темноте было крайне трудно. Разведчиков мотало из стороны в сторону, и казалось — вот-вот вышвырнет из коляски. Но теперь, когда все помыслы командира и наши были сосредоточены на одном — лишь бы скорее и благополучно проскочить передний край, на комфорт при передвижении не обращали никакого внимания. — 42 —
|