|
Когда уже основательно стемнело, Дышинский собрал нас. — Вот эта полузасыпанная, обвалившаяся траншея вам хорошо знакома. Траншея, в которой мы сейчас находимся, не так давно была немецкой. К ней они начали рыть ход сообщения, но не дорыли. Мы выбили их, и они отошли во вторую траншею, а этот недорытый ход сообщения оказался теперь на нейтральной полосе. А тогда ее заминировали — немцы со своей стороны, наши — со своей. Мне рассказали, что на первых порах, еще до заморозков, пехотинцы-смельчаки пытались ее использовать и скрытно подобраться к немцам. Не разведав, они поползли и подорвались. Были и еще несколько попыток использования ее с нашей стороны, но безрезультатных. Об этой недорытой траншее на какое-то время забыли. Да и немцы успокоились, считая ее, по-видимому, непроходимой. Вот ее-то я и заметил и, взвесив все за и против, решил действовать на этом участке. Сегодня ночью я побывал в траншее, и мне удалось почти беспрепятственно подобраться по ней к немецкой обороне. От саперов я узнал, что мины ставились в сырую погоду. После этого наступили холода, не раз выпадал снег. Я убедился сам, что мины противопехотные, нажимного действия и не срабатывают. Сам удостоверился в этом сегодня, — закончил Дышинский. Пошли… Саперы были специалистами опытными, они двигались сноровисто, но осторожно, прощупывая каждый сантиметр дна и стенок траншеи. «Как же прополз здесь Дышинский?» — с изумлением подумал я. Саперы работали молча. Каждую неизвлеченную мину они показывали Дышинскому, он переползал ее сам, потом показывал нам, и все повторялось. Так, крадучись, шаг за шагом, мы доползли до вражеской траншеи и спустились в нее. Потом, затаившись, долго сидели в ней. Тихо. Пошел снег. Поблизости никого не было. Посоветовавшись, решили устроить в этом месте засаду, но не в самой траншее, а наверху с двух сторон, у бруствера. Первыми из траншеи на бруствер осторожно выбрались саперы. Скрупулезно Исследуя его, нет ли в нем мин, они натолкнулись на телефонный провод. Какой он, действующий или брошенный? Дышинский решает его перерезать, а концы связать. Это было сделано нами профессионально быстро. Теперь оставалось ждать — откуда раньше появятся немцы. Маскхалаты на нас были с иголочки, даже блестели при неярком свете взлетающих вдали ракет. Замаскировались в снегу и ждем. Из проползавшей над нами тучки пошел снег. Видимость уменьшилась. Это нам на руку. Ждем. Одеты были тепло, и вначале лежать в снегу было даже приятно. Но, к счастью, ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать — двадцать заметили силуэт, который двигался вдоль бруствера в нашу сторону. Немец приближается, периодически нагибаясь, подтягивает кабель. Местами даже разгребает снег и подходит к нам все ближе и ближе. Он увлечен работой. Так он спокойно подошел к нашей засаде. Вероятно, он думал о чем-то своем и не заметил, как мы его окружили. Дандыбаев прыжком подскочил к нему и схватил за руку, которая держала котелок, и попытался с силой ее вывернуть. Немец каким-то неуловимым движением вырвался, но поскользнулся и упал в снег. Поняв, кто мы, он укусил Дандыбаева. Володя Крохин, который оказался ближе всех к нему, ударил фрица стволом автомата по голове, однако удар в спешке не рассчитал, и он пришелся по уху. Пол-уха у немца как не бывало. От боли и страха он закричал, начал крутиться у наших ног и все пытался засунуть руку в карман. Потом мы из него извлекли нож. Немец был убежден, что он нам нужен живым, и криком пытался привлечь внимание своих, звал на помощь. Немцы начали бросать сигнальные ракеты. С минуты на минуту они могут быть и здесь. — 152 —
|