|
— Скажи нам наконец, какую жену тебе самому-то хотелось бы? — проворчала одна пожилая женщина. — Может быть, ты влюбился в какую-нибудь кинозвезду в Бомбее? — высказала предположение другая. — Наверное, в Вахиду Рахман, Малу Синха, Ашу Паракх или… Юноши стали перечислять имена знаменитых киноактрис, взглянуть на которых в первый же день появления нового фильма на экране они жаждали так, что часами простаивали в очередях за билетами перед кассами кинотеатров. — А мне кажется, что у него интрижка с какой-нибудь стенографисткой или продавщицей из их же фирмы, — проговорил муж старшей сестры Виджая. Заметив, что Виджай собирается что-то сказать, один юноша поднял руку и громко объявил: — Внимание, господа! Прошу внимания! Соблаговолите на несколько минут одарить нас молчанием. Сейчас наш Виджай Бахадур сделает чрезвычайно важное заявление о своем браке. — Мне нужна такая девушка, которая была бы образованнее меня, находчивее и остроумнее, повыше меня ростом и поплотнее, а красотой затмевала бы всех других, — улыбаясь, объявил Виджай. Девушки смеялись и ревниво оглядывали друг друга. В это время к дому подкатила коляска моторикши и остановилась у главного входа. Из нее вышла девушка лет девятнадцати с небольшим кожаным чемоданчиком в руках. Некоторое время она постояла в нерешительности, затем двинулась к дому. Гости наблюдали за ней в полном молчании. Воцарилась такая напряженная тишина, словно собравшиеся, затаив дыхание, ждали, что же произойдет дальше. Девушка смутилась, заметив, что с нее не спускают глаз. На минуту ей показалось, что она ошиблась домом, но на улице Мирзы Галиба свадьба праздновалась, как будто бы, только в этом особняке и, кроме того, водитель доставил ее по адресу, который она сама же ему назвала. Появившаяся в это время на веранде мать Виджая, увидев девушку, несколько мгновений молча смотрела на нее, потом узнала, подошла к ней и, погладив по голове, сказала: — Анджу! Наконец-то ты приехала! А он[37] только что спрашивал о тебе. Проходи. Женщины шепотом принялись судачить о новой гостье: — Анни, это Анджу, дочка Ситавати, той самой Ситавати, что опозорила весь свой род. — Ситавати умерла давно. А теперь у бедной девочки и отца не стало. Говорят, живет где-то в Пенджабе с бабушкой и работает в школе учительницей. — Эта, видать, тоже пошла по дорожке своей мамочки. — Да нет, кажется, такая наивная, тихая и застенчивая. — Как легко ты веришь чужой наивности. Ты приглядись-ка к ней получше, пойми, что у нее на уме. — 58 —
|