|
Бхола наконец поднялся и, тяжело ступая, пошел в деревню, ориентируясь по едва различимому, трепещущему огоньку. Он остановился на окраине деревни у высокого дома, в котором жила Махмали Деви. Стены дома как бы растворялись во мраке, темно было и за оградой — ни проблеска света. — Махмали! — громко крикнул Бхола. Приглушенное эхо затерялось в темноте. Дождь снова усилился, Бхола промок до костей, но пламя гнева в его груди не затухало. Теперь оно угаснет не скоро. Не дождавшись ответа на свой призыв, он побрел домой. Дом встретил его непривычной пустотой и безмолвием. В погасшем очаге мокли дрова, казалось, обитатели покинули его. Мать сидела не зажигая огня, низко опустив голову. Горе ее было так велико, словно она потеряла родную дочь, да разве Махмали Деви не была любимой дочерью всей деревни? — Мама, ты ничего не варила? — Сегодня никто не готовит, даже очаг зажигать нельзя, — она смотрела на сына влажными от слез глазами. — Почему же нельзя? — Разве ты не знаешь? Махмали умерла. — Ну и что? — спросил он с вызывом. — Она была лучом света в нашей деревне, и пока ее не похоронят, никто не зажжет огня в своем доме. Завтра на ее свадьбе все женщины деревни пели бы ей песни, и я бы спела… Скольких девушек я провожала песней «бабуль»[36]. — Спой эту песню и сегодня, мама! Махмали уже обручилась с потоком. Старая женщина горько расплакалась и ничего не могла ответить. Только спустя некоторое время она заговорила снова. — Девочка возвращалась с поля, она была на середине реки, когда поток унес ее прочь. Тело нашли среди корней прибрежных деревьев. Как все это тяжело, как тяжело… — Наши люди только и могут, что отыскивать трупы. Почему бы им не объединиться и не обуздать реку? Не так уж и трудно всем вместе… — Нет, Бхола, трудно. Где уж нам справиться с такой большой рекой! Даже если все горы сбросить в воду, то и тогда не остановить поток. — Что же, так и будут каждый год тонуть Махмали Деви? — Кто знает, сын мой, с каких пор это повелось, то тонет Махмали Деви, то ее брат Мохан, то Лила. Я могу назвать тебе всех парней и девушек, которые стали жертвой реки. Этот коварный поток, пожалуй, пострашней любой ядовитой змеи. На другой день Бхола вновь ушел к знакомой скале и, задумавшись, долго смотрел на реку. Тучи уже не закрывали небо сплошным пологом, тут и там виднелись голубые просветы. Ветер постепенно стихал, казалось, он перестал сердиться на деревья и больше не трепал их ветви. Река текла спокойно, словно бы радовалась тому, что отняла жизнь у Махмали Деви, волны ее мягко бились о берег. Он снова набрал камней и стал бросать их в воду. И опять ничего… Только сердце все больше наливалось гневом. — 54 —
|