|
— Ты нетерпелив и любопытен, как ребенок, — медленно проговорил Бали. — Однако, если ты способен на сострадание и думаешь о судьбах человеческих, я продолжу свой рассказ. — Прежде — иногда мне кажется, что это было очень давно, — на дне горного ущелья, которое наполнено теперь живительной водой Мангала, стояла деревня Камля. В этой деревне жили семьдесят человек, и среди них были люди, чье слово являлось законом для остальных, забитых и невежественных. И эти духи тьмы убедили остальных отвергнуть свет. Самому старшему из них — Виру, старосте деревни, владельцу нескольких бигхов земли, было восемьдесят лет. Как пиявка присасывается к больному телу, так присосался этот старик к своей земле. Был у него сын, по имени Пракаш, негодник, укравший у матери драгоценности и промотавший их в Ашбале. Но, несмотря на это, отец души в нем не чаял, а мать — та просто закармливала его медом, шпинатом, обильно сдобренным маслом, и булками из маисовой муки. И когда деревня выступила против нас, несущих свет, Пракаш вел себя подлее всех. К духам тьмы и разрушения принадлежал также важный Рам Джавайя, золотых дел мастер и ростовщик, у которого из-под маленькой засаленной черной шапочки постоянно выбивался пучок волос. Ресницы его были опалены пламенем горна, в котором он переплавлял безделушки, отданные ему в заклад жителями деревни. Этот алчный человек всегда и во всем видел только дурное. Ему уже стукнуло пятьдесят пять лет, и он был настолько лжив и скрытен, что даже левая его рука никогда не знала, сколько загребла у бедняков правая. А уж сколько земли он оттягал с помощью плутоватых писцов, этого в деревне никто не знал. Сын его, Дхарма, не был таким негодяем, как Пракаш, сын Виру, но отличался язвительностью и злоязычием. Этот бледный мальчишка с ввалившимися щеками постоянно лихо подкручивал свои редкие усики, но мне почему-то казалось, что он порядком трусоват. Был еще среди них хитрый, двуличный человек по имени Тарачанд, который продал землю своей матери, учился в городе и даже получил степень магистра искусств. Ему не удалось стать адвокатом, как он мечтал, и в деревне говорили, будто именно поэтому он постоянно зол на кого-нибудь. Я всегда был уверен, что этот малый ради своей выгоды способен продать родную мать или спалить всю деревню. Он, правда, не спалил ее, но зато усердно раздувал пламя раздоров между бедняками. Вы ведь знаете, как часто мы бессильны против всех этих мелких шарлатанов, лжецов, выдающих себя за докторов и обещающих полнейшее исцеление всем страждущим духом и телом. — 140 —
|