Беседы с Кришнамурти

Если в вас есть любовь, разве она не достаточно сильна, чтобы заставить вас действовать? Ревность, как и ненависть, сильна, и она вызывает мощное, решительное действие, но ревность — это не лю­бовь. Тогда знаем ли мы в действительности, что такое любовь.

«Я всегда думала, что любила своих детей, даже при том, что это не было самым великим в моей жизни».

Есть ли тогда более великая любовь в вашей жиз­ни, чем ваша любовь к детям?

Было нелегко приближаться к этому вопросу, и она чувствовала себя неловко и смущенно, поскольку мы подошли к нему. В течение некоторого времени женщина молчала, и мы сидели, не проронив ни слова.

«Я никогда по-настоящему не любила, — тихо начала она. — Я никогда не питала очень глубоких чувств по отношению к кому либо. Бывало, я очень ревновала, и это было очень сильное чувство. Оно разъедало мое сердце и делало меня жестокой. Я плакала, устраивала сцены, и однажды, Боже, про­сти меня, я ударила. Но все это закончилось и про­шло. Сексуальное желание было также очень силь­ным, но с каждым ребенком оно уменьшалось, и теперь полностью исчезло. Мои чувства к детям не такие, какими они должны быть. Я никогда не чув­ствовала что-нибудь очень сильно, кроме ревности и секса, а это не любовь, правда?»

Не любовь.

«Тогда что является любовью? Привязанность, ревность, даже ненависть, вот то, что я считала любовью, и, конечно, сексуальные взаимоотношения. Но теперь те сексуальные взаимоотношения — лишь очень маленькая часть чего-то намного большего. То большее я никогда не знала, и поэтому секс стал так всепоглощающе важным, по крайней мере, на ка­кое-то время. Когда это прошло, я думала, что лю­била моих сыновей, но факт в том, что я любила их, если я вообще могу использовать это слово, только в очень маленькой степени. И хотя они хорошие маль­чики, они точно такие же, как тысячи других. На­верное, все мы посредственны, удовлетворяемся ме­лочными вещами: амбицией, процветанием, завис­тью. Наши жизни мелки, живем ли мы во дворцах или в хижинах. Теперь мне все очень ясно, чего ни­когда не было раньше, но как вы знаете, я необразо­ванный человек».

Образование не имеет к этому никакого отноше­ния. Посредственность — не монополия необразо­ванных. Ученый, исследователь, самый умный мо­гут тоже быть посредственными. Освобождение от посредственности, от мелочности — это не вопрос класса или учености.

«Но я не думала много, я не чувствовала сильно, моя жизнь была печальной».