Беседы с Кришнамурти

Любовь — это не простое удовольствие, воспо­минание, это состояние интенсивной ранимости и красоты, которое уходит, когда ум строит стены из эгоцентричной деятельности. Любовь — это жизнь, и поэтому она также смерть. Отрицать смерть и цеп­ляться за жизнь означает отрицать любовь.

«Я действительно начинаю проникать во все это и в самого себя. Без любви жизнь на самом деле становится механической и во власти привычки. Ра­бота, которую я выполняю в офисе, в значительной степени механическая, как в действительности и ос­тальная часть моей жизни. Я пойман в сети рутины и скуки. Я спал, а теперь я должен пробудиться».

Само осознание, что вы спали, — это уже про­буждение. Нет никакой потребности в воле.

Теперь, давайте продвинемся в вопросе немного далее. Нет никакой красоты без простоты, верно?

«Это то, что я не понимаю, сэр».

Простота не заключается в каком-то внешнем символе или поступке: носить набедренную повяз­ку или одежду монаха, питаться только один раз в день или жить жизнью отшельника. Такая дисцип­линированная простота, пусть даже строгая, это не простота, это просто внешний показ, не имеющий внутренней реальности. Простота — это простота внутреннего уединения, простота ума, который очи­щен от всякого конфликта, который не в ловушке пожаре желания, даже наивысшего желания. Без этой простоты не будет никакой любви, а красота исходит от любви.

Внутренняя пустота

Она несла на своей голове большую корзину, под­держивая ее одной рукой. Должно быть, она была весьма тяжелой, но вес не изменил ритмичное по­качивание ее поступи. Походка была грациозной, легкой и плавной. На руке были большие металли­ческие браслеты, которые издавали тихое позвякивание, а на ногах — старые, поношенные сандалии. Ее старенькое тори было ветхим и грязным. Обыч­но она ходила в компании знакомых женщин, кото­рые несли корзины, но тем утром она была одна. Солнце было еще не слишком жарким, и высоко в синем небе несколько стервятников летали широ­кими кругами, лениво взмахивая крыльями. Вдоль дороги неторопливо бежала река. Было тихое утро, и одинокая женщина с большой корзиной на голо­ве, казалось, была образцом красоты и изящества. Она как бы слилась с природой, и казалось не она шла впереди меня, а это я шел с той корзиной на голове. Это была не иллюзия, не выдумка, не жела­емое и не искусственное отождествление, что было бы чрезмерно неприятно, а переживание, которое было естественным и сиюминутным. Несколько шагов, которые отделяли нас, время, память и ши­рокое расстояние, которое порождается мыслью, полностью исчезли. Была только женщина, и я, любу­ющийся ею. Был долгий путь к городу, где она бу­дет продавать содержимое своей корзины. К вечеру она возвратится по той дороге и пересечет малень­кий бамбуковый мост по пути к своей деревне, только чтобы вновь появиться с полной корзиной следую­щим утром.