|
Виктор: Вы знаете, у меня синдром школьного двоечника — с обучением хорошо пошло только в институте. Я знаю, как мне нужно учится — по книгам... Терапевт: А почему же, когда вы приезжаете на семинар, у вас возникают такие проблемы? Виктор: Я привык по книгам, а там общение, там не тот стереотип получения знаний. Если я что-то узнал, то могу научить любого. Я даже сам могу понять то, чему учу. Терапевт: Хорошо. А что происходит с вашей агрессией? Вы же знаете, что все запоры происходят от подавленной агрессии, которая не находит себе выхода. Куда девается ваша агрессия, почему вы ее подавляете? Виктор: Проблемы с агрессией у меня были очень большие, действительно. Я много работал на эту тему — стало реже, с семьей стало лучше, потому что я бегаю, сжигаю свой адреналин. Терапевт: А как вы дошли до такой жизни? Что является источником агрессии, как вы думаете, и что является источником ее подавления? Виктор: Когда я вижу что-нибудь несуразное, я способен назвать вещи своими именами. Я на вид мягкий человек, иногда это вводит в заблуждение моих врагов, и они, когда получают жесткий отпор, начинают мстить, давить, и возникают такие затяжные интриги, склоки, давление. Терапевт: Иначе говоря, вы умеете устраивать хроническую ситуацию. Хронический запор в отношениях. Виктор: Я вышел из нее пять лет назад, из этой ситуации, но во мне-то, конечно, все осталось. Терапевт: Вы кляузник, что ли? Виктор: Можно сказать, да. Хотя кляуз не писал. Но я их очень много написал в голове. Терапевт: И сейчас кляузник? Виктор: Нет. Я этим переболел. Терапевт: Что же вместо этого? Виктор: А я не знаю. Вакуум... То есть, сейчас я ударился в знания и в работу, но у меня в городе невостребованность. Терапевт: Так вы точно, как Кощей Бессмертный — прикованы там у себя на цепях. Мой несколько иронический тон разговора совершенно сбивает его с манеры давать вроде бы ясные логические ответы. Я добиваюсь от него интонации иронии. Потому что интонация речи составляет в какой-то мере фон — как бы суставы того, что происходит. А клиент исходит из чистого смысла, говорит все время о знании как о смыслах, как о чем-то, что выпарено из практики. Виктор: Почему? Терапевт: Ну как же — висите там в чулане, в своем городе, знания не востребованы, в чулане темно, никто в вашу библиотеку не ходит. Отпустили бы вас на все четыре стороны, дали бы водички испить, вы бы тут такое натворили бы! Виктор: Да если я один раз реализую агрессию, это могло бы дать очень сильное ощущение тем людям, на которых она направлена. — 203 —
|