|
Лена: Я и говорю... Может быть, хотелось бы удерживать состояния наполненности, которые были. Но что это такое? Терапевт: Это значит, что лишнее шевеление означает для вас обязательно потерю чего-то. Лена: Вот, вот. (Кивает.) Терапевт: Поэтому лучше не шевелиться. Но не шевелиться нельзя. И поэтому приходится все время терять. Лена: Вот так, да. Терапевт: Так какова все-таки задача? Надо что-то выбрать. Все сразу решить невозможно. Лена (взгляд задумчиво устремлен наверх): А если я опять к тому же вернусь... К независимости... Чтобы не обжигаться о чужие слова и взгляды. Терапевт: Почему это вас так волнует? У вас все так, зачем вам беспокоиться? Родились случайно, неизвестно, жили ли. Сейчас вы — это не вы, а часть семьи. Что вам терять? Лена: Правильно. Поэтому мне надо невидимой быть, раз меня нет. А на меня почему-то все смотрят... Терапевт: Некоторые еще и разговаривают. Лена: Не дай Бог... (Улыбается.) Терапевт: Вы хотите, чтобы люди, когда они на вас смотрят, или вас не видели, или принимали за хорошую, или прощали вас за то, что вы не такая. Лена: Или принимали такой, какая я есть. Терапевт: А вы верите, что вас можно принимать такой, какая вы есть? Лена: Если им это не нравится, то они могут не разговаривать. Терапевт: Я с вами разговариваю и принимаю вас такой, какая вы есть. Как я с вами разговариваю? Лена: Как с очень проблемным человеком. Терапевт: А что у вас такого проблемного? Лена: Я вся не такая. Терапевт: Но это вы так считаете. Я так не считаю. Человек вообще, как был выгнан из рая, потерял совершенство. Просто некоторые это понимают, а некоторые — нет. Вы хотели бы вернуться в рай? Лена (оживляется, начинает жестикулировать левой рукой): Я хотела бы не понимать, что я несовершенна, не видеть этого. Терапевт: Как это может быть, ведь как только вы начинаете что-то понимать, у вас сразу всплывает, что вы не такая. Может, вас родить обратно? Лена (улыбается): Шапку-невидимку мне нужно. Терапевт: Если вернуться к началу нашего разговора, то получается, что мама вышла замуж не за того, папа женился не на той. Один родил одну половинку зверушки, другой — вторую половинку. Зверушка — это звероящер, голова от одного, а хвост от другого. Сфинкс — не сфинкс, кентавр — не кентавр. Не понять. Одни говорят: ты змея, другие — ты рыба, ты не наша. Как у кентавра: одни говорят — лошадь, другие — человек. Одни принимают за своего, другие — нет. Но, может, и другие такие есть — кентавры, змеерыбы? Лена: Есть, наверное, но они живут так, и им это не мешает. А мне мешает. — 183 —
|